– Н-да… Интересная ситуация. Но мы поможем, о прекрасная Мария, ты даже не сомневайся. Верно, Венюшка?
– Естественно. Мы прирожденные актеры, а у тебя даже сценическое имя есть – Патефон, – не удержался Веник. Он не мог не поддеть за Венюшку. Стерпеть подобное при Маше означало бы капитуляцию.
Патефону, видимо, доставляло удовольствие издеваться над чужими именами. Впрочем, грань он, в отличие от случая с Венюшкой, не переходил.
Сам Веник давно уже свыкся с Венчмандерами, Вентурами и прочими Вен-чего-то-там-именами, даже находя некоторые из них забавными. Значительную роль в таком отношении к выкрутасам Патефона сыграла неприязнь к собственному полному имени, оно всегда казалось Венику излишне официальным и холодным. В противовес ему имелось короткое прозвище, связывающее с родителями и немногочисленными друзьями далекого детства. «Фирма веников не вяжет!» – всегда отшучивается папа, когда разговор заходит о редких достижениях и победах сына. А мама всегда добавляет: «Фирма веники растит!» Семья. Эх, давно он не звонил домой, хоть и обещал…
– Вензель, ну что же ты замолк? Ты там не заснул, считая ступеньки? Дама интересуется моим, как ты выразился, сценическим именем. Поясни за Патефона.
– Вот сам и поясни, – недовольно отозвался Веник, раздосадованный, что его опять вырвали из собственных мыслей.
– Мальчики, потом расскажете, мы пришли. – Маша остановилась перед металлической серой дверью на пятом этаже. – И помните: дедушка с причудами, может и имена путать, и странно себя вести. Подыгрывайте. – Девушка нажала на кнопку звонка.
После минуты тишины за дверью кто-то завозился.
– Сейчас, сейчас. Инга, ты? Если опять пришла клянчить картину, знай, что Жмых ее не достоин. Он птичник, Инга, а нам нужен свой человек, я всегда говорил…
Дверь приоткрылась. На пороге стоял пожилой мужчина в зеленом халате и тапочках. Очки в тонкой оправе и клиновидная седая бородка делали его похожим на хрестоматийного профессора-интеллигента.
– Деда, опять ты не принимал таблетки, я Маша!
– Инга, какие таблетки… – Машин дедушка запнулся, увидев за спиной внучки незнакомцев. – О, у нас гости! Проходите, проходите.
– Такие таблетки. Тебе врач прописал для улучшения работы мозга. Чтобы ты, деда, не забывал, как меня зовут, и перестал выдумывать всякую чушь. – Маша чмокнула в щечку явно растерянного деда.
В полутемной прихожей Веник разглядел висевшую на стене голову лося, чьи ветвистые рога служили вешалкой для одежды.
– Старость не радость, внученька. Все в голове путается. Так стыдно перед твоими друзьями, так стыдно, – сокрушенно покачал головой Машин дедушка.
– Ладно. Знакомься, деда, будущие кондуктора, откликнувшиеся на твое объявление, Пат и Веня, – представила их Маша.
– Неужто свершилось! Наши ребята – и в кондуктора! – радостно всплеснул руками мужчина. – Чрезвычайно приятно познакомиться, молодые люди. Степан Ильич Муромский к вашим услугам. Да вы проходите, не стесняйтесь. Сейчас будем чай пить, за чашечкой и побеседуем. Это ж надо, нашлись! И сразу двое!
– Деда, не суетись, я помогу. – Маша сняла и повесила на лосиные рога куртку. Теперь татуировку на ее шее можно было хорошо рассмотреть: желто-черная птица на ветке дерева.
Девушка перехватила взгляд Веника:
– Иволга. Красиво поет.
Когда Маша отошла помочь дедушке, Патефон снова подмигнул:
– Эта птичка будет петь для меня.
Веник промолчал. Что тут скажешь, если это не лечится?
Вся квартира Муромского словно застряла в прошлом. На потускневшем паркетном полу стоял массивный комод с изогнутыми ножками. Диван, явно видавший лучшие дни, высокий книжный шкаф, тумбочка со стареньким телевизором, заваливающийся торшер, привязанный веревкой к облезлой батарее. Центральное место в комнате занимал чайный столик, на котором лежал ворох бумаг и карт. Расстилая скатерть, Степан Ильич переложил документы на диван, куда сели Веник с Патефоном.
– Интересно, это на каковском языке? – шепнул Патефон, показывая на старую карту с непонятными обозначениями.
Веник пожал плечами. Его внимание привлек тетрадный лист со списком странных вопросов, скорее всего, написанных самим хозяином:
1. Что не так с Кабу?
2. Каков источник птичьего волшебства?
3. Тени скрывают правду?
4. Икки – это заколдованные дети?
5. Рутиль Гинц жив?
6. Есть ли жизнь на Пепелище?
7. Трамвай «Т» существует?
8. Шестаки – роботы?
9. Подорожник – универсальное лекарство?
10. Что же не так с Кабу?
– Затейливо, – прокомментировал Патефон, взглянув на список.
Среди многочисленных статуэток птиц на комоде выделялись часы в виде заглатывающей циферблат высокой цапли с рыжим хохолком. Венику подумалось, что у этой цапли явно есть что-то общее с Патефоном. Из-за него сегодня он безнадежно опоздал в университет. Не то чтобы он туда рвался, но и получать прогулы не хотелось. Одно дело, когда прогуливаешь по собственному желанию, а другое – когда тебя заставляют пропускать учебу. Все-таки принуждение портит любую хорошую идею.
– Смотри, у него там что, тайная комната? – наклонился к Венику Патефон.
Действительно, рядом с книжным шкафом прямо на обоях отчетливо просматривался контур двери.
– Навряд ли там василиск, – отметил Веник.
– О, молодые люди, там гораздо больше, чем василиск! – услышал их Степан Ильич. – Там находится спальный кабинет, где я сплю, печатаю объявления и связываюсь с другими мирами.
– Дедушка шутит, – безрадостно отметила Маша, ставя на столик блюдце с печеньем.
– Как знать, как знать. – Муромский хитро прищурился. – Может, под кроватью и впрямь живет впавший в спячку дракон.
– А-а-а, ясно… – протянул Патефон.
– Все готово, садитесь за стол. Сегодня у нас тиценский чай сорта «Цизесса», а также вполне обычное печенье месячной давности. – Муромский делано заслонился рукой от Маши и доверительно сообщил: – Ему три месяца. Я его не ем, слишком затвердело.
– Да что ты врешь, деда, я его тебе на прошлой неделе покупала! – возмутилась Маша, садясь за столик.
– Прости, внучка, все таблетки проклятые. Не тогда ли ты печенье приносила, когда за картиной наведывалась? Для своего возлюбленного Жмыха.
– Жуна, – поправила Маша.
Патефон бросил на Веника выразительный взгляд.
– Жмых он и есть Жмых. Видел я его, весь тонкий, болезненный, ну точно выжатый жмых. Постыдилась бы такому хмырю доверять кондукторский значок. Уж лучше пусть остается беспамятная Кица, чем твой Жмых станет новым кондуктором.
