Шарниры инвалидного кресла заскрипели, когда я наклонилась вперед.
Я коснулась рукой своей груди:
– Меня зовут Эмили Файерстоун. Мне жаль, пришлось прийти к вам именно сейчас. Я знаю, вы хотите отдохнуть. Я даже не могу представить, через что вы прошли.
Мендель тупо уставился на меня. На мгновение мне показалось, что он не ответит. Может, он позовет медсестру или закроет глаза, обнаружив, что не может говорить.
– Хорошо, – наконец произнес мужчина с акцентом жителя Теннесси. Я будто всем нутром почувствовала весь его страх и боль. – Вы из полиции?
– Нет, – призналась я. – Я здесь, потому что мне нужна ваша помощь.
– Нет, спасибо.
Я услышала нотки гнева в его голосе.
Я наклонилась и взглянула на дверь. Пока никакого движения. В темных окнах были только наши отражения. Внизу, на стоянке, где ждал Кол, виднелись ореолы от фонарей цвета льна.
– Я просто хочу задать вам несколько вопросов. Ладно?
Джеймс с подозрением склонил голову набок. Его глаза закрылись в задумчивости, а потом открылись, почти как у куклы.
– Откуда ты?
«Ниоткуда», – подумала я.
– Я – это просто я, – предложила я в качестве объяснения. – Я бы подождала, пока вы поправитесь, но у меня мало времени.
Мендель пожал плечами.
Под дверью шевельнулась тень – мимо проходила медсестра.
Я понизила голос:
– Насколько я понимаю, вы рассказали управляющему больницы о человеке, который напал на вас. Вы можете рассказать мне, что помните?
Джеймс посмотрел в изножье кровати.
– Вы ищете человека, который все это натворил?
Его голос задрожал, словно даже краем глаза заглядывать в недавнее прошлое ему было страшно.
– Я думаю, человек, который напал на вас, также причинил немало зла моим друзьям. – Я не могла произнести слово «убил». – Я пытаюсь его остановить, чтобы он не навредил еще кому-то.
Это звучало как в детских мультиках, но было правдой.
Мужчина покачал головой. Его глаза не отрывались от моих.
– Не надо.
– Прошу прощения?
– Девочка, остановись.
Его голова откинулась на сторону. Я старалась не смотреть на ужасающий ожог на шее Менделя. Ему было слишком больно.
Мой приезд был явной ошибкой.
– Может, я вернусь в другой раз? Простите, мистер Мендель, – сказала я и начала вставать.
Джеймс потянулся и схватил меня за руку. Грубая хирургическая лента царапала мою сухую кожу. Я боролась с желанием отпрянуть. Его глаза, черные от радужки до зрачка, казалось, задрожали. Они словно вибрировали. Я снова опустилась в инвалидную коляску.
– Я имею в виду: не надо. Не ищи его.
Я ободряюще коснулась руки больного:
– Мистер Мендель, я должна его найти. У нас осталось мало времени.
– Милая, – тихо произнес мужчина, – не надо искать дьявола.
Волосы на моей шее встали дыбом. Я огляделась вокруг, как будто кто-то приближался. Воздух, казалось, выкачался из комнаты – пространство и время внезапно замерли, только тикали часы. Мне не хотелось бояться; мне не нравилось вечно ждать помощи.
Он сжал мои пальцы:
– Не надо. Ты, кажется, хорошая девочка. Впереди – прекрасная жизнь…
Джеймс пытался мне помочь, но я стояла на своем:
– Мне очень жаль. Пожалуйста, мистер Мендель… Что конкретно вы помните?
В его голосе вновь послышался гнев:
– Я же тебе говорю…
Он меня предупреждает.
– Ты должна остановиться.
– Мистер Мендель… Джеймс. Я не собираюсь останавливаться. В этом все дело. Если вы сможете рассказать мне о том, что помните, я попытаюсь помочь. Он называл вам свое имя?
– Ты не из полиции?
– Нет.
Уголок рта Джеймса Менделя скривился:
– Он назвал себя Мэттью.
Я выпрямилась, сделав вдох. Мои щеки запылали.
– Уверены?
– Он несколько раз повторил свое имя.
Голова пациента больницы слегка покачивалась взад-вперед.
– Как именно Мэтт… Мэттью… наткнулся на вас?
Его взгляд оторвался от меня и вернулся к потолку.
– Когда я впервые увидел его, то подумал, что это он – полицейский. Он был очень аккуратный. Приходил, якобы чтобы убрать наши палатки на реке. Потом уже я увидел белый халат. Я жил на полпути вверх по берегу, рядом с дорогой, чуть дальше от остальных. Вот почему этот Мэтт первым заговорил со мной. Он спросил, не хочу ли я заработать сорок долларов за пятнадцать минут работы.
Его голос словно потонул в переполнявших его эмоциях. Он явно жалел, что не мог вернуться назад и сделать другой выбор.
– Я не всегда жил на открытой улице. Просто много чего тогда случилось. Я повредил спину. Раньше работал с металлом – теперь уже не могу. Я не хотел идти в приют – слишком много сумасшедших. Я предпочитаю вот такие лагеря, на воздухе.
Я поняла его.
– Это было две недели назад?
– Да. Было жарко, даже ночью. Этот Мэттью носил белый халат, как врач, и спрашивал, может ли он сделать мне витаминный укол. Сорок долларов… Я не работал с мая.
Я сглотнула, чувствуя вину за те невероятные преимущества, которые имела перед Джеймсом Менделем. Пять месяцев безработицы отняли у мужчины абсолютно все. Внезапно я заскучала по общественной работе.
Джеймс вытер гной, который бежал по его верхней губе и смешивался с увлажняющим кремом.
– Этот человек сказал: речь идет просто о витаминах, и надо побыть под наблюдением некоторое время, чтобы он смог увидеть эффект. Я ничего тогда не понимал. Дурак. – Несчастный пожал плечами под одеялом. – Он был в белом – вот все, что я помню. Наверное, белый халат в лесу и показался мне чем-то странным, но чего только не случается, при таком-то образе жизни. Этот Мэттью вызвал у меня симпатию, он не принуждал меня ни к каким извращениям. Я спросил его, нормально ли, что я пил в тот день, и он ответил: «Да, нормально». Он почти не разговаривал, но по голосу не было похоже, что он с юга. Так все и было. Первый раз. Очень просто. Он сделал мне укол, вот сюда. В руку. – Мендель протянул руку и постучал под своим левым бицепсом, где виднелись крылья старой татуировки. – Он сказал, что вернется на следующей неделе и заплатит уже восемьдесят долларов. А еще сказал, чтобы я не болтал о нашем соглашении, потому что ему нужен только один доброволец.
Мне показалось, я услышала в голосе бродяги проблеск надежды, когда он закончил с этой частью истории. Как будто Мендель верил: обещанные деньги все еще могли откуда-то появиться, несмотря ни на что.
