Больше всех сгорело с этого factum, собственно, у самого Секста, так что задумал он некие недобрые дела, которые в итоге успешно осуществил. Т. к. он часто отлучался оттянуться в Рим прямо во время военных действий, ему не составило труда подгадать момент, когда Лукреция будет дома одна, чем он и воспользовался. Лукреция не поддавалась ни соблазнению, ни просьбам, ни угрозам, и в итоге была, ммм, fututa est силой.
История эта имеет печальный конец: не выдержав такого стыда, Лукреция срочно послала за мужем и отцом, рассказала им обо всем и просила отомстить, после чего убила себя на месте. Меня никто не приглашал, но я был там, вместе с ними… На окровавленном ноже я поклялся, что буду преследовать Луция Тарквиния и не потерплю его на царстве в Риме. Мы все поклялись. Весть об этом разлетелась довольно быстро, populus был в шоке с такой грязи и восстал. Тарквиний Гордый вместе со всей своей семьей гордо получил пинок под зад и пожизненный бан в Риме, уж я об этом позаботился. С тиранией было покончено – так меня и бедного мужа покойной Лукреции провозгласили консулами новоиспеченной Республики. Я благодарен им за такое доверие. Надеюсь, мы не подведем наш народ…
P. S. Неловко об этом говорить, но народу не нравится, что консула зовут так же, как последнего царя-тирана, так что, похоже, нам придется выбрать нового консула мне в пару…
Луций Юний Брут, 510 г. до н. э.
На этом заканчивается царский период истории Рима. Стоит повторить, что большинство описанных в этой главе вещей следует ставить под сомнение – несмотря на то что упомянутые личности действительно существовали, видится странным тот факт, что такие ключевые исторические моменты были организованы только лишь ими. Это было одной из особенностей так называемого «римского мифа» – склонность приписывать сформировавшиеся в течение многих лет традиции решениям одного человека.
Что ж, теперь мы знаем, как зародилась республика. Кроме того, мы (по крайней мере многие) знаем, как она умерла – вместе с Цезарем. Но это, на минуточку, период длительностью более четырехсот лет. Чем же занимались римляне все это время? Разумеется, воевали! В рамках этого кратчайшего курса истории Древнего Рима пробежимся по Пуническим войнам, восстанию Спартака, варварам и триумвиратам.
Итак, царей больше нет, есть только два консула (т. е. «партнеры», консультирующиеся между собой), выбираемые строго на один год и контролируемые Сенатом (число человек в Сенате тем временем выросло до трех сотен). Тем не менее этот финт ушами не решил одну из главных проблем – проблему неравенства. В ранней республике (res publica, общее дело) все еще существовала пропасть между двумя основными сословиями – патрициями и плебеями (были еще рабы, но на момент зарождения республики их было немного и им было не так тяжело – подробнее об их восстаниях будет рассказано в одной из последующих глав).
Представим, что ты плебей. Ты родился в богатой семье, у тебя всего в достатке – но ты не патриций, а значит, у тебя нет никаких прав на политические должности, да и вообще участвовать в управлении государством ты не можешь, даже на народные собрания ходить. Обидно? Обидно. Какие варианты? Ну, как минимум плебс составляет основу римской армии, так что ты можешь просто кинуть обидку и уйти из города – поверь, патриции сразу занервничают и пойдут на уступки, лишь бы ты остался. Так и появилась должность «уполномоченного по правам плебеев» – народного трибуна с правом veto («запрещаю»), который мог пользоваться этим правом, чтобы отменить любое решение консулов и Сената. Более того, очевидно, что у патрициев мог возникнуть огромный соблазн шлепнуть неугодного трибуна, поэтому было отдельно оговорено, что трогать его никто не может – а иначе штраф и другие санкции.
Улучшается ситуация, правда? Это еще что! Повозникай еще немного, и вот появляется первый свод законов («Законы XII таблиц») – а ведь раньше все законы были устные, и патриции трактовали их как хотели. Но теперь все законы зафиксированы письменно и должны неуклонно соблюдаться – dura lex, sed lex («закон суров, но это закон»).
В ранней республике (res publica, общее дело) все еще существовала пропасть между двумя основными сословиями – патрициями и плебеями
Ну что, последний рывок! Нужно еще немного повозмущаться, демонстративно создать свое народное собрание с хлебом и зрелищами (плебисцит), громко осуждать невозможность брака между сословиями – и вот, наконец, ты добился своего. Ты, плебей, теперь уравнен в правах и свободах с патрициями, а самое главное – спустя какое-то время принимают решение выбирать одного консула из числа патрициев, а другого – из числа плебеев. Достигнутое с таким трудом единство внутри Рима получило соответствующее название – SPQR (Senatus Populusque Romanus), «Сенат и народ римский». Этой аббревиатурой до сих пор украшены даже канализационные люки в современном Риме.
К слову, говорят, что в начале всех этих плебейских возмущений один патриций, Менений Агриппа, толкнул интересную речь, которая якобы убедила плебс перестать обижаться на какое-то время. Он сравнил ситуацию с бунтом частей тела против живота – мол, руки жаловались, что они поднимают тяжести, ноги – ходят, челюсти – жуют, сердце – бьется и так далее, а вся пища достается животу, который ничего не делает. А живот вроде как съедает всю пищу, но с помощью крови распределяет ее между всеми частями тела, которые в противном случае не смогли бы существовать. Суть этой аллегории заключалась в том, что, хотя все должности заняты патрициями, они используют свою власть для того, чтобы мудро управлять городом на благо всех его жителей. Хорошая попытка, Агриппа.
OPINIO ADVERSARIA PLUS PERSUASIBILIS ET VALENS VISA SIT, SI PRIUS SCAPULAS PERDIDERIS – «ТОЧКА ЗРЕНИЯ ОППОНЕНТА КАЖЕТСЯ БОЛЕЕ УБЕДИТЕЛЬНОЙ И АВТОРИТЕТНОЙ, ЕСЛИ ДО ЭТОГО ТЫ ПОЛУЧИЛ ПО ЛИЦУ»
Казалось бы, все стало хорошо, но не тут-то было. Настало то самое время – время воевать, захватывать и романизировать. Взглянем на небольшую пьесу по данной теме.
