Социсследования показывают, что в целом поездка полностью провалилась. Рейтинг Ельцина в обоих регионах после визита снизился.
«Пока он последний вздох не сделает, я буду его защищать»
Когда Ельцин возвращается из поездки в Краснодар и Ставрополь, в правительственном аэропорту его по старой советской традиции встречает все высшее руководство страны, в том числе и премьер Черномырдин. Президент приветствует собравшихся и уезжает домой отдыхать. Воспользовавшись ситуацией, Черномырдин подходит к Коржакову – он давно просит о встрече, но раньше начальник президентской охраны всякий раз ссылался на занятость и не принимал премьера. Теперь Коржаков готов беседовать: он подозревал Черномырдина в тайном намерении бросить вызов Ельцину и выдвинуться в президенты. Но дедлайн выдвижения прошел, опасности нет. Тем не менее осторожный Коржаков предпочитает не говорить с Черномырдиным в аэропорту и не садиться в его машину – вдруг кто увидит, не дай бог, и заподозрит заговор. Коржаков предлагает встретиться в президентском клубе на улице Косыгина, куда каждый доберется сам.
Черномырдин планирует аккуратно выяснить, зачем под него копает Коржаков, чего он хочет. Пару дней назад генпрокурор Скуратов рассказал Черномырдину, что служба Коржакова собрала компромат на главу секретариата премьера, одного из его ближайших приближенных Геннадия Петелина.
До интересующего его вопроса Черномырдин доходит больше чем через час разговора: «Кому надо постоянно меня с шефом сталкивать?» «В каком плане?» – притворяется Коржаков. «Во всех планах. Даже, может быть, не сталкивают, а разводят. Видят во мне недруга. Мне, конечно, это по фигу, но всегда это исходило из администрации…» Коржаков на вопрос не отвечает, но рассказывает, что премьер сам виноват: «Если вы едете в командировку куда-то, то люди ваши вечерком потом собираются и пьют не за здоровье нашего президента, а за здоровье президента Черномырдина. Не стесняясь». Черномырдин говорит, что такого не может быть. «Ваше окружение приносит вам много вреда», – настаивает Коржаков.
Черномырдин продолжает твердить, что никогда не собирался идти против Ельцина – он и «Наш дом – Россия» не хотел возглавлять, его Ельцин заставил. Тогда Коржаков объясняет, как можно доказать свою преданность Ельцину: надо заставить губернаторов нарисовать правильный результат на президентских выборах: «Просто губернаторы вас слушаются, они знают, что по вашему представлению назначают, по вашему представлению снимают, и они вас боятся. Причем не нужно говорить: "Давайте, агитируйте". Вы можете просто сказать: "Чтобы 60 % голосов было за Ельцина". И выполнят. Я по их пассивной позиции делаю нормальный вывод, что работа не ведется… Как Лебедь говорит, вы можете любого из них через колено согнуть». «Не любого», – отпирается Черномырдин. «Вы любого, – настаивает Коржаков, – Борис Николаевич не любого, а вы любого. Вы с ними разговариваете проще, на хозяйственном нормальном языке. Вы можете не стесняться в выражениях. А шеф деликатный, он никогда не может матом ругнуться».
Черномырдин начинает злиться: «Почему же я не сломал их всех через колено, когда "Наш дом – Россия" делал? Не сказал: "Только «Наш дом», и больше никто"? Посмотри, сколько против "Нашего дома"», – напоминает премьер про то, что его блок получил на парламентских выборах всего 10 %. И потом добавляет, что к тому же Ельцин и вовсе публично заявил, что НДР наберет всего 10 %, и этим подорвал репутацию премьера в глазах губернаторов: «Все главы администраций пришли ко мне и сказали: "Как вас понимать? Вы вместе с президентом или не вместе?"» Коржаков делает вид, что не помнит такого: «Я даже об этом не слышал, а вся Россия услышала?» Черномырдин подробно напоминает, где и когда Ельцин это говорил. «Надо было пойти к президенту и попросить, чтобы он дал обратный ход», – отвечает Коржаков.
Наконец речь заходит о главе секретариата Черномырдина Петелине. Коржаков уверяет, что все по закону: он доложил Ельцину, и тот распорядился передать дело в прокуратуру.
Черномырдин, понимая, что Петелина используют как рычаг давления на него самого, начинает уверять Коржакова в собственной лояльности: «За моей спиной, может быть, есть и предатели, и что хотите, но я ничего такого не сделаю. Меня пытались и сейчас уговорить: "Давай". Я говорю: "Нет, нельзя этого делать. Нам нужен сегодня Ельцин, чтобы удержать страну". И ему я это говорил тысячу раз: "Борис Николаевич, не надо меня толкать, не надо, только Ельцин сейчас нужен стране. Не Черномырдин и никто другой"».
Но Коржаков продолжает пересказывать слова окружения Черномырдина: «Я же говорю, что ваше окружение так говорило. Стоя выпивали не за будущего, а за нынешнего президента Виктора Степановича Черномырдина. Чокались не стесняясь. А я-то на страже нынешнего президента. Пока он последний вздох не сделает, я буду за него и по обязанности, и по долгу, и по-человечески я его буду защищать».
Царь и демократ
Из краснодарского провала штаб пытается извлечь уроки. Во-первых, решено, что за Ельциным всюду должны ходить люди с переносными колонками на длинных шестах: когда Ельцин начинает говорить, его должно быть слышно.
Другая задача – заставить кандидата следовать рекомендациям штаба. Шахновский приходит жаловаться аналитической группе: «Мы просчитываем шаги, а он делает все по-другому, не следует заранее написанной программе, не готов подчиняться сценарию».
Все понимают, что есть только один выход: Шахновский просит Таню, чтобы она сопровождала президента во всех поездках и следила за тем, чтобы он не отклонялся от написанного плана.
Однако самое важное – поменять настрой самого президента. Как объяснить ему, что он должен вести себя вовсе не как царь, осматривающий владения? Вместо этого ему надо завоевывать симпатии скептически настроенных избирателей.
На ближайшее совещание с Ельциным члены аналитической группы приходят подготовленными. Игорь Малашенко, который на встречах с президентом старается держаться холодно и говорить неприятную правду в лицо, приносит с собой две фотографии. На одной изображен Ельцин пять лет назад, во время избирательной кампании 1991 года. Он молодой, энергичный и всегда в толпе – общается с избирателями. На втором фото Ельцин во время поездки в Краснодар. Угрюмый, постаревший, в окружении телохранителей в черных очках и чиновников в одинаковых пальто и шапках.
Малашенко красноречиво молчит. Ельцин смотрит на эти две фотографии и расстраивается. Ему становится очевидно, как сильно он изменился. Во всех смыслах: и как он постарел, и как вместо народного героя сделался руководителем советского типа.
Удивительно, но из «восходящей звезды» в «старого царя» Ельцин превратился всего за десять лет. Он приехал в Москву из Свердловска в 1985 году. У свердловского первого секретаря неоднозначная репутация: многие в Москве знали, что поездка на Урал – это удар по печени. Тамошний руководитель лихо пьет и всегда встречает делегации убийственными застольями. Однако Ельцина рекомендовал второй человек в партии Егор Лигачев, и Горбачев назначил его первым секретарем московского горкома партии – в теперешних реалиях это мэр.
