В общем, Коржаков предлагает Ельцину передумать и вновь сделать ставку на него: «Я готов помочь Вам в эту трудную минуту. У нас есть возможности, профессиональные аналитики и эксперты для того, чтобы выиграть кампанию и обеспечить Вам победу во втором туре… Мы готовы в самое короткое время представить Вам план незамедлительных действий для отстранения Чубайса от деятельности в штабе избирательной кампании и возбуждения против него и его приспешников целого ряда уголовных дел».
Идти сам к Ельцину Коржаков не решается – просит президентского адъютанта Анатолия Кузнецова передать послание.
Ельцин берет письмо и спрашивает: «Это кто мне принес?»
«Я вам принес», – робко отвечает адъютант.
«А где Коржаков сейчас находится?» – медленно свирепеет Ельцин.
«Как где? У себя в кабинете, в Кремле. Там он работает».
«Как работает?! Я его снял! – окончательно выходит из себя Ельцин. – Да вы что?! Немедленно опечатать кабинет, отобрать машину, отобрать удостоверение. Отключить телефоны. И чтобы никаких контактов с ним».
Чубайс тоже продолжает ходить в «Президент-отель», хоть президент отстранил его от избирательной кампании. Там он встречает генерала Рогозина, про которого накануне все забыли – а он по-прежнему трудится в предвыборном штабе. «Георгий Георгиевич, попроси, чтобы мне деньги вернули. Это же мои 500 тысяч», – с улыбкой просит Чубайс. «Как же так, Анатолий Борисович? – смеется в ответ Рогозин. – Вы же сказали, что эти деньги подкинули».
Предвыборная кампания продолжается. У Ельцина очень плотный график. 22 июня по плану он должен полететь в Брест, оттуда – в Калининград, потом обратно в Москву, а через два дня – подряд Арзамас-16, Нижний Новгород, Самара. Затем снова Москва – выступление на съезде работников сельского хозяйства и на празднике газеты «Московский комсомолец» в Лужниках.
Действительно, 22 июня Ельцин летит в Белоруссию. «Лукашенко угощает по полной программе, – вспоминает пресс-секретарь Медведев. – С застольем случается перебор». От Бреста до Калининграда недалеко, но самолет почему-то долго не садится. Медведев смотрит в иллюминатор и понимает, что они нарезают круги над заливом. Он спрашивает, в чем дело. Ему отвечают: «Президент пока не готов, так сказать».
Александр Лукашенко и Борис Ельцин в Бресте 22 июня 1996 года
Фонд «Президентский центр Б. Н. Ельцина»
В Калининграде Ельцин и митрополит Кирилл, будущий патриарх, закладывают первый камень нового православного храма. Потом президент должен отправиться в Балтийск. Но на борту вертолета у него случается очередной инфаркт. Это от всех скрывают. Позже врачи скажут: сердечная мышца была настолько изношена, что Ельцин, можно сказать, всегда находился в предынфарктном состоянии. На исходе третьего месяца напряженной предвыборной гонки Ельцин не выдерживает.
Такую версию инфаркта Ельцина рассказывают многие участники кампании. Но почти во всем, что касается здоровья Ельцина, всегда существует более одной версии. Таня, к примеру, говорит, что инфаркт случился не в поездке, а уже по возвращении – на даче. А в книге Ельцина/Юмашева «Президентский марафон» сообщается, что президенту стало плохо не 23 июня, а 26-го. Тем не менее на публике Ельцин в последний раз появляется именно в Калининграде 23-го числа.
Поначалу Таня думает, что все обойдется. «Я рассуждала так: это было с папой уже не первый раз, и у папы была такая особенность организма – он очень быстро восстанавливался, гораздо быстрее, чем обычные люди. Не знаю, может быть, он это делал усилием воли. Поэтому я думала, что и в этот раз все обойдется… Это случилось в самый неподходящий момент».
Но врачи настаивают, что ситуация очень серьезная.
Митрополит Кирилл и Борис Ельцин во время предвыборной поездки в Калининград 23 июня 1996 года. Через несколько часов у президента случится его последний инфаркт
Фонд «Президентский центр Б. Н. Ельцина»
Илюшин собирает аналитическую группу и сообщает, что дальше придется работать без кандидата: он устал, ему требуется передышка. Он никуда не поедет, ни в одном мероприятии участия не примет. По мрачному выражению лица Илюшина все понимают, что случилось самое страшное: или Ельцин вот-вот умрет, или уже умер. Но подробностей не последует.
Илюшин, Чубайс, Таня и Валя встречаются вчетвером на балконе «Президент-отеля», обсуждают ситуацию и все сходятся в одном: никто, кроме них четверых, не должен узнать, что случилось с Ельциным. До второго тура остается десять дней.
Глава десятая. Вторая часть Мерлезонского балета, в которой миледи и мушкетеры убивают Бэкингема, а король больше не танцует
«Изберем тело»
Журналистка Татьяна Малкина приходит на работу и узнает, что все мероприятия с участием Ельцина отменены. Редактор с подозрением смотрит на нее и просит на всякий случай написать некролог. Она отвечает, что, в принципе, уже писала, на всякий случай, год назад, когда президент заболел в первый раз. Но надо бы взглянуть и обновить. Предчувствия у всех плохие.
В штабе никто по-прежнему ничего не знает, и сотрудники пытаются уговорить Илюшина, чтобы он как-то повлиял на кандидата. Нельзя останавливать кампанию за десять дней до выборов – нужен финальный рывок. «Вы что тут, сдурели? Наш кандидат с ума сошел? Сейчас вся ситуация может перевернуться. Как это – чтобы кандидат пропал за неделю до выборов? Идите, езжайте к Ельцину, убеждайте его», – вспоминает аргументы штаба Юмашев. Илюшин в ответ произносит что-то странное, вроде того что это новая тактика, преимущество и так солидное, важно, чтобы избиратель не устал от Ельцина. Никто не верит.
Четверка Илюшин – Чубайс – Таня – Валя хранит молчание. «Наша тактика была на полное сокрытие информации, – признается Чубайс. – Но у нас не было сценария под названием "Смерть Бориса Николаевича и второй тур". Мы такой сценарий не прорабатывали. Скажу вам честно, вот туда мы не поехали».
Штаб в прострации. Некоторые думают, что президент умер. «Ну, если надо будет избрать тело, изберем и тело», – философски замечает Александр Любимов. Любимов по-прежнему работает на штаб и одновременно ведет популярное политическое ток-шоу на ОРТ. И у него не возникает дилеммы, рассказывать ли тайну общественности, – он узнал ее не как журналист, а как политтехнолог. А как журналист он ничего не знает.
