1 июля Ельцин записывает последнее перед выборами телевизионное обращение.
Обычно, как вспоминают помощники президента, запись обращений происходила так: он заходил в комнату, шутил с операторами, они выставляли камеры, он зачитывал текст и уходил. В этот раз все иначе. Телевизионщики выставляются, потом их просят выйти, в комнату заводят Ельцина и запускают обратно телевизионщиков. Президент, мертвенно-бледный, записывает максимально сокращенное обращение. После этого к нему подсаживается Черномырдин. Они делают вид, что что-то обсуждают. Общий план диалога тоже снят. Операторов просят выйти из комнаты. Ельцина уводят, потом телевизионщикам дают забрать оборудование.
В штабе такие съемки называют «а-ля Черненко». Действительно, ситуация, в которой оказался Ельцин, и то, как деятельно его окружение имитирует дееспособность президента, очень напоминает историю Константина Черненко, предпоследнего лидера Советского Союза.
В начале 1980-х руководители СССР были очень старыми людьми: средний возраст членов Политбюро, самого важного коллективного органа власти страны, превышал 70 лет. В 1982 году умер 75-летний Леонид Брежнев, его сменил тяжелобольной Юрий Андропов. Он вскоре умирает в возрасте 69 лет, и должность достается 72-летнему Константину Черненко. Он тоже сильно болен, но всем выгоден – члены Политбюро не решаются избрать более молодого и сильного руководителя. Почти все время своего правления Черненко находится в Центральной клинической больнице, и там даже проводятся заседания Политбюро. Культовый момент правления Черненко – это выборы в Верховный совет РСФСР. Прямо в больничной палате строят декорации избирательного участка, и умирающий генсек голосует перед телекамерами и говорит пару приветственных слов. Черненко будет избран депутатом Верховного совета, получив 100 %. Через два дня в той же палате, перед камерами московский первый секретарь 70-летний Виктор Гришин вручит генсеку депутатское удостоверение. Через две недели после голосования Черненко умрет.
Организатор этого избирательного шоу Гришин будет главным соперником 54-летнего Горбачева в борьбе за пост генсека – и проиграет. Горбачев его вскоре уволит с должности главы столицы и заменит молодым и перспективным Борисом Ельциным.
Прошло всего 11 лет – и теперь уже Ельцина сравнивают с Черненко. Правда, на этот раз глава государства не лежит в ЦКБ. Таня рассказывает, что президента уговаривают проголосовать дома, – он отказывается, и тогда решают, что он может проголосовать на участке в санатории «Барвиха».
3 июля, в день второго тура, Ельцин приезжает в сопровождении врачей на избирательный участок, его выводят из машины, врачи отходят в сторону, он опускает бюллетень в урну – попадает не с первого раза, но это потом вырежут, и говорит несколько слов в камеру. Увидеть президента на участке позволено только операторам трех телеканалов (ОРТ, РТР и НТВ) и фотографам трех информагентств. Съемка заканчивается, врачи уводят президента в машину. «Благодаря искусному монтажу и свету можно добиться эффекта, что нездоровый человек будет выглядеть как здоровый, – рассказывает Сергей Медведев. – Собственно, так и было сделано. В готовом варианте на это тоже смотреть без слез было нельзя, но почему-то в штабе решили, что можно».
Тех корреспондентов, которые хотят увидеть голосующего Ельцина и снять его самостоятельно, пускают по ложному следу: им сообщают, что президента можно будет застать на участке по месту прописки, в Крылатском, в школе на улице Осенней. Запечатлеть этот момент приезжают несколько сотен человек, в том числе представители иностранных СМИ. Но вместо президента перед камерами появляется пресс-секретарь Медведев и говорит, что здесь Ельцина не будет, потому что он уже проголосовал в Барвихе: «Я подумал, что будет свинством, если я не приеду к этим корреспондентам. Меня там чуть не съели. Но им нужен был какой-то громоотвод, и я сознательно выступил этим громоотводом».
Вскоре иностранные журналисты со ссылкой на анонимного сотрудника Службы безопасности президента начинают пересказывать друг другу, а также диктовать в свои редакции слух о том, что Ельцина уже нет в живых и что «Россия голосует за мертвого президента».
Водка и шахматы
Коммунисты готовятся к объявлению итогов второго тура. Подберезкин снимает здание на улице Бахрушина – в нем в ночь подсчета голосов должны собраться журналисты и в ожидании результатов получать оперативные комментарии. По словам Подберезкина, 3 июля на Бахрушина стоит около 50 автобусов разных телекомпаний с автономными генераторами, корреспонденты готовы выходить в прямой эфир. В здании оборудована пресс-зона, буфет (с кофе и алкоголем). «Задача – не дать замолчать победу, потому что второй тур стопроцентно выигрышный», – рассказывает Подберезкин.
Ближе к вечеру к нему подходит Валентин Купцов, серый кардинал партии и глава предвыборного штаба Зюганова. «Знаешь что, надо пресс-центр и весь штаб ваш закрывать, – требует он. – Все переносится в Думу». «Послушайте, Валентин Александрович, – не может поверить своим ушам Подберезкин, – вот представьте: идет поезд, он набрал скорость… И тут вы говорите: "Стой!" Как это можно сделать? Сейчас уже вечер, приехали журналюги, человек 200, камеры стоят, а вы говорите: "Сворачивайся и уходи". Как же я им объясню?» «Скажите: будет все то же самое, только в Думе. И это не обсуждается, это решение Зюганова», – настаивает Купцов.
Подберезкин идет извиняться, говорит, что для желающих будет организована прямая трансляция, но все основные события переносятся в здание Думы.
Около 10 часов вечера сам Подберезкин приходит в Госдуму. Совершенно пустое здание, темные коридоры, никого нет. Ни одному из журналистов пропуск не заказан. Подберезкин идет по коридору восьмого этажа, где расположены кабинеты депутатов от КПРФ, к тому месту, где должны собираться журналисты. И встречает депутата Юрия Иванова, юриста, бывшего адвоката ГКЧП. Он несет сумку, а в ней – шахматы и бутылка водки.
«Ты что делаешь?» – спрашивает Подберезкин. «Да, – говорит Иванов, – идем с Купцовым в шахматы играть». Подберезкин допытывается: «Слушай, а где тут журналистов собирают? С Бахрушина перенесли, все там закрыли. Все новостей как бы здесь ожидают». Иванов отвечает: «Ничего здесь нет. Тишина».
Подберезкин все еще не верит и сам обходит весь этаж: «Ну да, тишина. Зюганов заперся в своем кабинете. Купцов решил в шахматы поиграть, водки попить. Вот и все. Сложили крылышки». По мнению Подберезкина, половина компартии как минимум саботировали предвыборную кампанию и вообще ничего не делали: «Прежде всего они боялись, что это как-то плохо отразится на их личной судьбе и на судьбе партии. Они считали, что партия важнее, чем выборы, и если партию и их лично начнут зажимать, вот это будет плохо».
Депутат Госдумы Дарья Митина в ту ночь тоже обескуражена. Ей 22 года, она самый молодой депутат Думы в российской истории – активист комсомольской организации и член фракции КПРФ. «Между первым и вторым туром невооруженным глазом стало заметно, что кампания сливается. Я была членом этого штаба, постоянно там народ что-то делал, пахал – газеты, листовки, звонки. А между первым и вторым туром как-то все так притухло, – рассказывает она. – Из регионов поступали недоуменные сигналы: "Почему все прекратилось?" Перестали давать деньги, посылать какие-то агитационно-пропагандистские материалы. А те, которые посылали, – лучше бы не посылали. Например, в национальные республики – на Кавказ, в Татарстан, в Башкирию – отправляли эшелонами Генины брошюрки "Я русский по крови и духу"».
