– Это почему же?! – с вызовом воскликнула До.
– А потому, милочка, – объяснила директриса, – что все люди живут в ограниченном времени и ограниченном пространстве. И твое время и пространство тоже ограничены…
Но До, не дослушав столь непонятную директрисину речь, выскочила из кабинета, потом выскочила из Замка Чудес и помчалась через волшебный парк, мимо Волшебного озера… прочь! прочь! прочь! из этих проклятых волшебных мест, где неизвестно куда исчезают твои сестры и где тебе говорят, что у тебя нет ни мамы, ни папы.
Она бежала, бежала, бежала, бежала…
бежала…
бежала…
бежала…
бежала…
И вдруг остановилась. Буквально замерла на месте как вкопанная. Потому что директриса сказала чистую правду. Пространство До закончилось. Впереди у нее ничего уже не было. Абсолютно. Пустоты и той не было. Бежать дальше было некуда. Даже если бы, предположим, у До выросли крылья, она бы и полететь не смогла, потому что и лететь дальше было некуда. А если бы, опять же предположим, у До выросли плавники, то и поплыть она бы не смогла, потому что и плыть дальше было некуда… И До, глотая слезы, побрела обратно в Замок Чудес.
И только потом – со временем – До поняла, что ей тогда хотела сказать директриса Регина Борисовна. А сказать она хотела вот что: пока ты маленькая – времени у тебя много; но чем больше ты становишься, тем меньше у тебя остается времени.
Вот и До становилась все больше и больше. Вскоре она уже была не До, а – Дора, потом – не Дора, а – Дора Борисовна. За это же самое время директриса Регина Борисовна куда-то исчезла, как исчезли в свое время Ре и родители До.
И теперь уже До… ой!.. то есть Дора Борисовна была директрисой Замка Чудес. Она сидела в своем большом кабинете за своим большим столом.
– «Тук, тук, тук», – раздался робкий стук в дверь.
– Войдите, – разрешила директриса.
И в большой кабинет вошла маленькая девочка.
– Здравствуйте, Дора Борисовна, – робко сказал она.
– Здравствуй, дорогуша. Как тебя зовут?
– Меня зовут Ре, – ответила девочка.
– Я тебя слушаю, Ре.
И Ре, волнуясь и запинаясь, поведала директрисе о том, как после купания в Волшебном озере куда-то исчезла ее сестра.
– А как зовут твою сестру? – спросила директриса.
– Ее зовут До.
Директриса открыла в своем ноутбуке страничку учета всех детей в Замке Чудес, посмотрела… посмотрела… И говорит:
– Девочки с таким именем у нас нет.
– Как это нет? – обомлела Ре. – Это же моя сестра.
Директриса еще раз сверилась с ноутбуком, открыв на сей раз личную страничку Ре.
– Нет, дорогуша, у тебя никакой сестры.
Ре просто-таки дар речи потеряла от такого директрисиного ответа. А когда она снова обрела этот дар, возмущению ее не было предела.
– Да что вы такое говорите, Дора Борисовна! Да возьмите и позвоните моей маме или моему папе! И они вам сразу скажут про До!
Но директриса звонить никуда не стала. Она так и ответила:
– Никуда я, дорогуша, звонить не буду.
– Почему это?!
– Потому что у тебя нет ни мамы, ни папы.
– Как это нет?! – на сей раз уже не обомлела, а прямо-таки обалдела Ре.
– Очень просто. Ты круглая сирота.
– Вы врете, врете! – в гневе закричала Ре. – Я убегу от вас, я найду своих родителей и До!
И маленькая Ре опрометью выскочила из большого кабинета.
– Никуда ты не убежишь, – с грустью сказала директриса ей вслед и погрузилась в свои грезы. Потому что у всех людей – чтоб вы знали, мои маленькие читатели и читательницы – помимо своего ограниченного времени и своего ограниченного пространства, есть еще и свои неограниченные грезы. Вот Дора Борисовна и погрузилась в них с головой.
И в этих грезах она видела себя маленькой девочкой До; и в этих грезах у нее была маленькая сестричка Ре; и мама с папой, конечно же, тоже были в этих грезах… и подружки… и цветочки… и бантики… и куколки… и еще много-много чего, в том числе и много-много времени.
А потом времени становилось все меньше, меньше, меньше… А когда Дора Борисовна вынырнула из своих грез и посмотрела на свои часы, она увидела, что времени у нее не осталось вовсе.
Смотритель маяка
Давным-давно, когда Земля еще имела форму чемодана, жил смотритель маяка. Он был такой старый, что даже свое имя не помнил. Вы, наверное, не поверите, мои маленькие читатели и читательницы, если я скажу, что ему было две тысячи двадцать два года.
Смотритель жил на каменном острове посреди бушующего океана. Вместе с ним жила летучая мышь Виолетта и женский голос, неизвестно кому принадлежавший.
Смотритель так его и называл – «Голос».
Работа у смотрителя была такая: он поднимался по винтовой лестнице на самый верх маяка и подливал масло в светильник, чтобы огонь на маяке не угасал.
Потом смотритель спускался в свою каморку, усаживался перед камином и рассказывал Историю Своей Жизни.
Голос был благодарным слушателем. Он никогда не перебивал смотрителя. Голос просто слушал. Впрочем, иногда он говорил: «Ах!» А иногда он говорил: «Ой!»
Что же касается летучей мыши Виолетты, то она вообще ничего не говорила. Ни «ах», ни «ой». Она висела под потолком вниз головой, уцепившись лапками за потолочный выступ, и спала мирным сном. Или делала вид, что спит. Ведь, когда имеешь дело с летучими мышами, ничего нельзя сказать наверняка. За все время, что смотритель знал ее, летучая мышь Виолетта произнесла лишь одну фразу.
Вот такую:
– Если я молчу, это, конечно, не значит, что я умная; но это уже значит, что я не дура.
Так они и жили. Пока однажды…
Нет, вначале-то все шло как обычно. Неприветливо шумел океан. Холодный дождь стучал в окна… Под потолком спала летучая мышь Виолетта. Где-то в воздухе находился притихший Голос.
А смотритель продолжал свой рассказ:
– …Теперь пришла пора раскрыть перед вами самую печальную страницу моей Истории. Две тысячи лет тому назад я полюбил прекрасную девушку Мону. И прекрасная девушка Мона тоже полюбила меня. Над островом в то время всегда светило ласковое солнце, а океан напоминал пушистого котенка. Мы с Моной гуляли вдоль прибоя, и, казалось, наше счастье будет продолжаться вечно… Но однажды солнце исчезло, как будто в бездну провалилось. Подул ледяной ветер. Огромные волны, словно бешеные псы, стали бросаться на берег со злобным рычанием. И я увидел корабль с темными парусами. С корабля сошел таинственный незнакомец в черном плаще. Ни слова не говоря, он накинул мне на голову свой плащ. Я замахал руками, пытаясь сбросить с себя тяжелую ткань. Когда мне это наконец удалось, я не обнаружил ни корабля, ни таинственного незнакомца. Но самое ужасное было другое. Вместе с ними исчезла и Мона…
