– Я не прав, – шепчу и хочу погладить Веру по щеке, но она снова отодвигается.
– Дай мне побыть одной, – говорит глухо и запирается в коконе рук.
– Конечно, – встаю и на негнущихся ногах дохожу до двери, а потом резко поворачиваюсь и возвращаюсь. – Пожалуйста, звездочка, не прогоняй меня, я... не хотел пугать, – опускаюсь перед ней на пол, на колени, и утыкаюсь лбом в худые ноги. – Прости меня, булавка, я без тебя не могу. Лучше убей на месте. Но не гони.
– Перестань, Гроза, ты меня не испугал, – она нежно поглаживает мои руки. – Я думала, что тебе нужно, как и мне, расслабиться, отвлечься, а получается, что все это морально неприятно и тяжело.
– Нет же…
– Стой! – она накрывает пальцем мои губы, заставляя молчать. – Неприятно, еще как. Потому что мне и самой вспоминать не в радость. Я пытаюсь делать вид, что не было этих нескольких месяцев ада, а потом многих лет пряток. Я не маленькая, чтобы не понимать, что тебя тревожит.
– Плевать, что было! – целую раскрытую маленькую ладонь и прижимаюсь к ней щекой. – Я понял, что не время, и сам не готов это услышать. Все правильно, моя маленькая иголочка. Не мучай себя и меня. Пусть оно там и останется – в прошлом.
Глава 60. Звезда
Стираю рукой кровоподтек со лба Игоря, на его коже остается тонкая полоска.
– Порезался, – говорю и вожу пальцами над ранкой. Игорь опускает голову, будто ему плевать на себя, и снова целует мои ладони.
– Прости меня, глупца… Я так изголодался, до безумия хочу тебя. Больно смотреть на твою кожу и не прикасаться. Не могу без твоих губ, не могу без твоего языка, тепла… Булавка, я же тебя не выдерну из себя. Не смогу.
– А зачем выдергивать? – закусываю губу, когда он, застывая, смотрит, будто ждет, что договорю повисшую в воздухе мысль. Я знаю, что он хочет услышать, но во мне нет чувств. Я стала каменной после Марьяна, после подвала, родов Женьки, выкидыша, избиений, после стольких дней в одиночестве. Никогда никого не любила и не полюблю. У меня в груди вместо сердца кусок льда, и это не изменить.
– Я понимаю, – говорит Игорь, собирая в свои крупные ладони мои руки. – Я все понимаю. Это всего лишь слова. Я по глазам вижу, что ты испытываешь, не нужно говорить, если не можешь.
– Хватит, Вульф, просто поцелуй меня. Я хочу этого. Очень хочу.
Он будто срывается с цепи.
Набрасывается. Мнет губы до дикой восхитительной боли, толкает язык глубоко, лаская и изучая рот, заставляет дышать порывисто, вытягивает из меня странные невозможные звуки стонов.
Сильная рука срывается с плеча и распахивает халат, где кожа горит и ждет его прикосновений.
Игорь на миг застывает, рассматривает блестящим взглядом, водит пальцами в миллиметре от сжатых вершинок, немного поворачивает меня, подтягивает на кровати к себе.
От предвкушения я не могу справиться с сильной дрожью. Выгибаюсь в спине, когда горячие губы накрывают сосок, и нежные укусы вызывают на коже новые волны трепета.
Тяну Игоря за волосы ближе, заставляя усилить давление, но он немного отстраняется и собирает мои руки над головой.
– Лежи смирно, – говорит с хрипотцой и передвигается к другой груди. Целует, облизывает по кругу и снова кусает. На этот раз чуть сильней, заставляя меня вскрикнуть и вырвать из его плена руки.
– Не съешь меня, волк, – шепчу, широкими движениями поглаживая его плечи, наслаждаясь перекатыванием сильных мышц. Изучаю реки вен на напряженных руках и мучаюсь неуместными сейчас вопросами: сколько у Вульфа было женщин до меня, скольким девушкам он вот так же говорил «люблю», целовал и доводил до исступления и экстаза?
– Все в порядке? – Игорь нажимает сильнее на ноги, заставляя меня раскрыться. – Не думай ни о чем.
– Как ты это делаешь? – почти не слышу свой голос, но знаю, что он прочитал по губам.
– Что именно?
– Заставляешь меня, – вдыхаю со свистом, потому что воздуха не хватает, а большая ладонь накрывает средоточие жара. – Быть не собой…
– Ты настоящая, Ве-ра, – осторожно проталкивает в меня палец. Ласкает изнутри, растягивает и нажимает на чувствительные точки. – Ты просто глубоко спряталась.
Я хочу еще что-то сказать, но мысль растекается густой карамелью, и слова крошатся в протяжном вытянутом стоне.
Игорь знает, что я готова, даже более чем. Его губы оказываются рядом, плечи под моими ладонями, а сильный плотный толчок вырывает из меня сладкий крик.
Он держит меня на грани, будто впечатывает в историю мира нашу связь, а я сплетаюсь с ним и горю, словно звезда, которой Вселенная позволила жить. И сиять. Дарить людям свет. Любить без оглядки в прошлое.
Я ведь не умею, не смогу. А хочу ли учиться? Вдруг упущу момент и потеряю Игоря из-за своей сухости?
Он твердый во мне до легкой боли, настойчивый до колкого невесомого страха, до мутных картинок воспоминаний, что норовят вытолкнуть из-под ресниц слезы, но я не могу Вульфа оттолкнуть – это выше моих сил. Принимаю его.
Позволяю надежным рукам держать ноги. Разрешаю Игорю владеть мной ритмично и резко. Соглашаюсь с укусами и его неистовой страстью, что обжигает кожу и делает меня слабой. И неожиданно чека личной внутренней бомбы выдергивается, и меня разрывает на мелкие части щемящей радости.
– Детка-а-а, ты просто сногсшибательно кончаешь, – рычит Вульф, пронзая меня напористыми движениями. Еще и еще, пока сам не застывает изогнутой дугой и не взвывает в потолок, словно настоящий волк.
Он почти падает на меня без сил, но придерживает руку – бережет. Игорь дышит тяжело, порывисто и целует мой вспотевший лоб.
– Люблю… – шепчет. – Я тебя люблю, Вероника. Люблю...
– Сыграешь мне? – вместо ответа показываю на гитару на стене.
– Сколько захочешь, – он со вздохом отстраняется. Между нами вплетается холод, но я смотрю в теплые глаза Вульфа и понимаю, что он будет ждать, а я попытаюсь растопить свое сердце. – Воды принести? – целуя в пересохшие губы, ласково говорит Игорь, и мне остается лишь кивнуть и заткнуть поглубже сомнения и страхи.
Глава 61. Вульф
– Что это, Игорь? – шепчет Вера, прячась за деревом.
Я оцениваю увиденное: уплотненные снежные дороги, постройки из бревен, механизмы для подъемных кабинок. Под одним из новых домов блестит стеклами ряд новеньких снегоходов, а за высокой витриной просматриваются лыжные костюмы и снаряжение. В центре, над всем этим великолепием, огромная вывеска: «Васильковский лыжный центр».
– Кажется, тихое местечко скоро станет не очень тихим, – проговариваю с напряжением. Не нравится мне все это. Только осели, только выдохнули, а теперь... – Кто-то лыжный бизнес затеял, – показываю на высокого мужлана в ярком оранжевом костюме. Он, размахивая руками, командует работниками, а те таскают из грузовых авто какие-то мешки. И ничего – плохая дорога им не страшна. Когда нужно, все прочистится, освободится – это ведь не для простых людей, а для заколачивания бабла. В нашей стране все так! И это катастрофически плохо – слишком много внимания к деревне, что в нескольких километрах отсюда.
