– Я не знаю, что сказать. Мне сложно. Ты хороший, но…
– Что-то не то? – напряженно усмехнулся Лиманов. – Тебя пугает, что я купил журнал ради того, чтобы быть рядом?
– Это странно. Не находишь?
– Странно, когда кто-то смотрит в глаза тебе и не видит правды.
Что он имеет в виду? Не пугай так, Лиманов, не предавай, прошу тебя.
Вдруг захотелось всмотреться в его глаза и понять, что не врет, что это не тот, кто меня обманывает. Убедиться, что за пазухой Лиманов не несет разрушающую нас обоих ненависть. Пусть лучше это будет Вова – у меня к нему нет привязанности, нет симпатии или теплоты. А еще лучше пусть это будет тот, кого не жалко растоптать и посадить за решетку.
– Дай мне свой телефон, – сказала уверенно и протянула руку. Потрясла пальцами.
– Что? – опешил мужчина и напрягся, даже отодвинулся немного. – Проверить меня хочешь? Думаешь, что это я тебя шантажирую?
Он поджал губы и отвернулся, крупно передернул плечами. Ему стало больно от моих слов, но что поделаешь, если я под ударом?
– Ты в списке подозреваемых с первого дня, потому что Ворон написал мне именно в то время, когда ты пришел в офис, – я приподнялась, потрогала его за руку, но Арсен одернулся.
– Правда? Какое милое совпадение, – зло бросил и встал. Махнул рукой по воздуху, разбивая плотную тьму. Прошелся по комнате тяжелой поступью, взял мобильный с комода, вернулся к кровати и протянул мне. – Смотри. Я ничего не скрываю.
Я переводила взгляд с него на телефон и понимала, как ему это неприятно. Но как доверять до конца, если хоть на несколько процентов, но подозреваю? Прислушаться к сердцу? А если сердце вечно ошибается? Почему-то я испытывала тягу к Ворону? До сих пор не пойму, что за помутнение, и как я могла с ним переспать по своей воле? Или он меня…
Болезненно сжало грудь, воздух процарапал по гортани и застыл на губах горечью слов:
– А я никому не верю. Даже тебе.
Арсен не ответил. Стоял рядом, но не пытался прикоснуться, в полумраке я едва различала его черты лица, и он казался жутко пугающим. Наверное, воображение и усталость играла со мной в злые игры, потому что я будто смотрела в глаза шантажиста, и сердце заводилось от ужаса.
Все-таки взяла телефон Арсена в руку, мягко коснувшись его теплой кожи, отчего меня бросило в дрожь. На экране была темная заставка с капельками воды. Рыться во входящих звонках или сообщениях оказалось неуютно, и Арсен смотрел так грустно и напряженно, что я выключила мобильный и отдала его назад. Лиманов, забирая трубку, задержал ладони на моих руках.
– Этого достаточно? Ты убедилась?
– Нет. Не убедилась. Я постараюсь тебе верить, потому что подозревать каждого близкого – жестоко и больно. Последние месяцы почти не жила, работала через силу, казалось, что каждый враг. Не хочу, чтобы ты им был. Пожалуйста, не разочаруй меня.
– Верь мне.
– Я попытаюсь.
Лиманов ступил ближе, отложил мобильный в сторону, на прикроватную тумбочку, и присел ко мне.
– Я не дам тебя в обид, Тая, – тыльной стороной ладони провел по щеке. – Никто не посмеет к тебе приблизиться и обидеть, но мне нужно знать, что ты сделала. Чем именно он тебя шантажирует?
Я сглотнула и, прикрыв глаза, мотнула головой.
– Ты меня возненавидишь.
– А вдруг нет? – мягкое тепло коснулось губ. – Попробуй, – тихий голос влился внутрь и завибрировал в груди.
– Я не хочу тебя терять, Арсен. Пусть это останется тайной.
– Когда человек любит, он принимает другого с достоинствами и недостатками, с прошлыми достижениями и ошибками. Он согласен идти в будущее с тем багажом, что взвалил на себя партнер.
– Любит? – прозвучало кисло, я перехватила руку Арсена и прижалась к раскрытой ладони пылающей щекой. – Я не знаю, как это. Мою любовь растоптали много лет назад. После… я и не пыталась заводить отношения.
– Расскажи, поделись, Тая.
– А ты?
– Что я?
– Расскажешь о себе?
– Посмотрим на твое поведение, – в темных глазах Арсена прочиталось легкое недоумение. Всего на миг, но я увидела, что говорить о своих чувствах он не желает. – Ты со мной на ужин так и не сходила, – наклонился, провел пальцем по губам. – Но я постараюсь об этом забыть, если… – замолчал, будто думал, правильно ли говорить следующее.
– Если я к тебе попристаю? – подстрекнула и потянула мужчину на себя. Завернула футболку до груди и, снимая, оставила на его лице вместо маски. – Слушайся, Лиманов, или я сбегу.
– Да ты грозная женщина, – глухо и хрипло сказал он и затрепетал под моими пальцами.
Какое у него фактурное тело. Никогда бы не подумала, что трогать его будет так приятно. Сильная грудь, выраженные мышцы живота, уходящие под резинку брюк черные блестящие волосы. Даже в темноте его тело было потрясающе слаженным, а кожа бархатной.
– Тая, – он шумно выдохнул. – Я не игрушка и не люблю подчиняться.
– Ты любишь принуждать? – захотелось пошалить, запустить руку под брюки и почувствовать пальцами, как он возбужден.
– Совсем немного, – он выбросил футболку куда-то во мрак и, нажав мне на плечо, оказался сверху. Моя рука оставалась между нами, я зашевелила пальцами, а Арсен зарычал. – Но сейчас пойду против правил, если ты не прекратишь.
– Каких еще правил? Нет их. Стены и ограничения выставляем мы сами, – засмеялась, а потом закусила кокетливо губу и добавила: – Кто тебе сказал, что я люблю нежно?
– Все девушки любят нежность, – его палец прошелся по плечу, поднялся по шее, распуская петли жара по телу, откинул волосы, метнулся по скуле вверх, а потом опустился на губы. – Или ты из этих… – он кивнул назад, – как их? Которые БДСМ любят.
– Никогда не интересовалась, но кисейно-вялые ласки – это точно не для меня.
– Вот как, – Арсен прищурился, палец передвинулся, надавил немного, приоткрывая мне рот, и пролез внутрь. – Ты мне нравишься все больше, Гринёва.
Шаг 47
Я не помню, как мы оказались сплетены. Как колючий холод номера перетек в жар объятий, как невесомые поцелуи перешли в сжигающие ласки. Арсен просто срывал с меня спазм за спазмом, выдергивая из души подлую птицу, перышко за перышком. Он заставлял тянуться, изгибаться, шипеть от возбуждения. Этот мужчина меня лечил. Прогоняя из души мутные воспоминания, которые я не могла связать в цельную картину. Арсен в тот миг стал для меня открытием, новой планетой, упавшей в ладони звездой.
Я представлю, что отец моего ребенка – Лиманов. Поверю в это сама. Пусть ошиблась, пусть оступилась, но никто и никогда не узнает правды.
В темноте не видно было цвет кожи мужчины, нельзя было сосчитать родинки на его щеках, а их там рассыпалось много. Я как-то нашла в сети его фото и залипла на несколько часов. Водила пальцами по снимку и изучала. Сама не знаю почему, но он казался мне по-настоящему домашним, непривычно близким. И в офисе хмурый вид был просто банальной дистанцией с подчиненными. Это я понимаю, потому что сама так делаю.
