Дракон вдруг обхватил ее щеки ладонями и стал целовать, как умалишенный. Волосы, лоб, ресницы, нос, подбородок.
— Я все равно люблю тебя. Любой. Просто знай это, — шептал, едва касаясь губ. — Я подставлю плечо, если тебе нужна будет поддержка, подам руку, если нужна будет помощь. Даже если ты оттолкнешь, я все равно буду охранять тебя.
— Эд, — простонала Ланни и немного отодвинулась. — Я не помню… Мне сложно. Ты мне нравишься, но времени прошло так мало. И это крушение, — она закусила губу и замычала. Ей было горько и не получалось передать свои терзания словами.
— Я знаю, — Эд прижал ее к себе и погладил по спине. Ланиэль немного напряглась, но раны почти не тревожили, только неприятный зуд и стягивание осталось. Лекарь говорил, что это особенность магов: лечить себя.
Эд осторожно провел ладонью по плечу и пропустил сквозь пальцы волосы. Она не видела, но знала, что он изучает ее лицо, мимику, ловит каждый вдох и выдох.
— Я не тороплю, — прошептал нежно. — Просто прошу дать шанс.
Ланни кивнула и вздрогнула от мягкости в его голосе. А потом терпко-счастливые слезы сдавили горло. Она опустила голову, чтобы спрятать бесполезные теперь глаза, уперлась носом в грудь дракона и разревелась.
Пока три дня Ланни одиноко лежала в своей комнате и ждала, когда дракон очнется, она считала минуты и секунды, потому что знала — у нее кроме него больше никого нет. Мерила дни и ночи по чужим шагам в коридоре. К вечеру они затихали, с утра возобновлялись. Шуршали, печатались, взвизгивали половицами. Разные голоса, едва различимые слова, шорох одежды. Мир наполнился звуками: от комариного писка до раскатов грома за окном. От каждого нового стука или грохота приходилось сжиматься и прятаться под одеяло, будто это могло спасти от врага. Ланиэль не понимала, почему в груди стояло постоянное ощущение опасности, будто ее кто-то преследует.
А еще приходилось мириться с темнотой. Внутри собственной мглы было страшно. Особенно, когда стихали звуки, хотелось выть волчицей и умолять дежурить у ее кровати. Но Ланиэль понимала, что они здесь чужаки, и никто не обязан их выхаживать.
Лекарь задавал много странных вопросов, но Ланни все равно не знала ответов, потому что ничего не помнила. Вот и отвечала уклончиво, стараясь не заикаться о том, что произошло. Вдруг это опасно. Какое-то внутреннее чутье подсказывало, что она не может доверять всем подряд.
На третий день лекарь сообщил, что Эд скоро очнется, и она сможет с ним повидаться. Было радостно и тревожно. А если дракон отвернется? А если скажет, что ему калека не нужна?
Помощница заходила ровно три раза в день, чтобы накормить и помочь искупаться. Все остальное приходилось делать на ощупь и привыкать к новым ощущениям. Восстановится ли зрение, Ланиэль не знала, а надеяться — боялась. Никто не ставил диагноз: даже лекарь Амелий, осмотрев ее, протянул: «Ох-хо-хо-хо-хо».
Этого было достаточно, чтобы понять, что Ланни никогда не увидит дневной свет, никогда не различит оттенки неба и не полюбуется красивым лицом Эденгара. В те моменты ей отчетливо казалось, что она и правда его знает: где-то в глубине души было чувство, что помнить его не обязательно, любовь и так живет. Широкая, ласковая и необратимая. Но, упираясь в каменные глыбы забытья, Ланиэль мучилась сомнениями. А если она ошибается, и этот мужчина, горячий дракон, просто хочет ее обмануть?
— Ланиэль, — заговорил еле слышно Эд, все еще поглаживая ее спину. — Нам нельзя здесь долго быть и нельзя раскрываться. Это опасно. Как только я встану на ноги, мы сбежим. Ты только доверяй мне, милая.
— Лекарь задавал много вопросов, — прошептала Ланни и прижалась к его крупному плечу. Осязаемое тепло наполняло ее покоем и радостью. — Можно я останусь на ночь возле тебя? Мне страшно там…
— Конечно, — Эд коснулся легким поцелуем ее уха. Было странно, но отодвигаться не захотелось. — И никому не говори мое полное имя, — и совсем тихо добавил: — Говори, что я Эдгар.
И почему-то мелкая дрожь просыпалась по телу и заплясала перед глазами.
— Какое знакомое имя…
— Мое второе. Когда мы познакомились, я именно так и назвался.
— Расскажи мне, как это случилось, — Ланни подтянулась и легла рядом. Эд немного поерзался, отодвигаясь и поскрипывая зубами. — Тебе больно?
— Потерплю, — успокоил ее дракон и переплел пальцы. Его руки были горячими и мягкими. Хотелось чувствовать их в своих ладонях бесконечно. Или из-за холода и мрака последних дней, или душевного раздрая, но Ланиэль тянулась к его прикосновениям, будто они могли вылечить ее.
— Это все колено? — Ланиэль настойчиво провела свободной рукой вниз, чувствуя, как каменеют у Эда мышцы, и остановилась на обильно перемотанной ноге. — Ты же должен себя лечить.
— Все вернется. И твое зрение тоже, — голос Эда ломался и крошился. Дракон резко перехватил ее руку и потянул вверх. — Просто нужно время.
Глава 42. Эденгар
Ланиэль уснула на плече Эда, пока он рассказывал, как они встретились. Пришлось насочинять целый том ванильных сказок. Она уязвима и пока не должна знать о Земле.
Спокойное дыхание девушки щекотало шею, отчего кожа покрывалась «мурашками». Эд откинулся назад и, стукнувшись затылком о стену, прикрыл глаза. Она рядом, жива, все остальное можно преодолеть. Кроме магической слепоты.
Когда маг использует слишком много энергии, он берет силы из Эфира. А тот, в свою очередь, что-то забирает взамен. Случалось так, что драконы, которые израсходовали свои магические резервы, лишались крыльев на всю жизнь. Это невозможно восстановить или отменить. Как нельзя пришить к туловищу оторванную руку или запустить остановившееся сердце.
Ланиэль спасла его из лап Граза. Она сделала то, что не каждому асману по плечу. Как ей это удалось, Эденгар не понимал и отдал бы все, чтобы повернуть время вспять. Только бы она не пострадала.
Тело занемело от неудобной позы, а ногу простреливало ослепительной болью. Эд жмурился и терпел. Решил, что не станет будить Ланиэль, пусть отдохнет.
Но когда мерзкие мурашки превратились в колючки, а затем ногу совсем отняло и обдало противным холодом онемения, ему пришлось пошевелиться и переложить девушку на подушку. Получилось приподняться и на одной ноге допрыгать до окна.
Луна разорванной пастью усмехалась на полфорточки. Ялмез был по-своему прекрасен, но Земля все же родней. Эд скучал по звездам, курчавым облакам, влажному и прохладному ветру. Здесь же было душно. Воздух, будто отравленный газ, влетал в легкие и крутил волнением внутренности. Все бы отдал сейчас за пробуждение в теплой постели в тесной квартирке. За ворчание старушек по утрам, за одиночество и кружку пива в компании с Вальвенсо. Выжил ли друг? Или он потерял его снова? Было тяжко, в груди росло беспокойство, а мысли ютились и искали выход. Как им поскорее выбраться отсюда? Да и куда податься?
Эльф говорил о каком-то магическом месте, куда нужно Ланиэль отвезти, но так и не успел сказать, где оно точно находится, и что там нужно делать.
