У входа мы сняли туфли и пошли в носках по деревянному полу к месту, где располагались наши гости. Один из мужчин пожал Мамехе руку. Я сразу догадалась — это Нобу. Даже на расстоянии кожа его лица напоминала расплавленную свечу. Однажды он сильно обжог лицо, отчего имел такой трагический вид. Но когда мы прохаживались с Мамехой по павильону, мое внимание привлек человек, сидящий на циновке рядом с Нобу. Я могла видеть только его затылок, показавшийся мне до боли знакомым. Может, я встречала его еще в своей маленькой деревушке…
И тут я поняла: это — господин Танака!
Он каким-то особенным образом изменился. Я видела, как он поглаживал свои седые волосы, и обратила внимание на то, что движения его рук стали очень уж изящными. Я смотрела на него и не понимала своих чувств. Если я кого-то и ненавидела в этом мире, то это господина Танака. Я напомнила себе об этом и вовсе не собиралась присесть рядом с ним на колени и сказать: «О, господин Танака, как приятно видеть вас опять! Что привело вас в Киото?» Напротив, мне очень хотелось выразить свои истинные чувства, хотя, скорее всего, это именно то, чего не следовало бы делать начинающей гейше. На самом деле я очень мало думала о господине Танака за последние несколько лет. Если мне придется улыбаться ему, я улыбнусь так, как мне часто улыбалась Хацумомо. И скажу: «О господин Танака, я чувствую такой сильный запах рыбы… Сидя с вами, я испытываю чувство ностальгии». А возможно, скажу: «О господин Танака, вы выглядите… почти изысканно!» Хотя чем дольше я смотрела на него, тем больше понимала: он действительно выглядел очень изысканно, даже более, чем я могла себе вообразить. Вдруг он повернул голову, и я увидела широкое лицо, тонкий подбородок, глаза с мелкими морщинками вокруг… Неожиданно все во мне и вокруг меня успокоилось, словно этот человек оказался ветерком, а я облаком, носимым им по небу.
Это был знакомый мне человек, в каком-то смысле более знакомый, чем мое собственное отражение в зеркале. Но это был вовсе не господин Танака. Этот человек оказался Председателем.
Глава 17
Я видела Председателя совсем недолго, но после той встречи очень часто вспоминала и представляла его, словно песню, которую случайно услышишь, а затем постоянно мысленно напеваешь. Хотя, конечно, со временем детали стерлись. К примеру, его лоб мне представлялся выше, чем на самом деле, а седые волосы — не такими густыми…
Пока Мамеха приветствовала мужчин, я стояла рядом, ожидая своей очереди поклониться им. Что, если мой голос будет напоминать звук, издаваемый тряпкой при вытирании полированного стола? Нобу внимательно изучал меня, но я не уверена, что Председатель даже заметил. Я стеснялась смотреть в его сторону. Когда Мамеха присела и начала разглаживать свое кимоно на коленях, я заметила, как и Председатель с интересом посмотрел на меня. Мои ноги похолодели, потому что вся кровь прилила к лицу.
— Председатель Ивамура… Президент Нобу, — сказала Мамеха, — это моя младшая сестра Саюри.
Уверена, вы слышали о знаменитом Ивамура Кен, основателе «Ивамура Электрик». Может, вам даже доводилось слышать имя Нобу Тощикацу. Никакие партнерские отношения не были так знамениты, как эти. Они были как дерево и корни или как святилище и ворота перед ним. Даже я в свои четырнадцать лет слышала о них. Но я не могла предположить, что Ивамура Кен окажется человеком, встреченным мной на берегу ручья Ширакава. Я опустилась на колени, поклонилась им и произнесла все полагающиеся в данном случае банальные слова. Потом подошла и села между Нобу и Председателем. Нобу разговаривал со своим соседом, а Председатель сидел, обхватив пустую чайную чашку, стоявшую на подносе у него на коленях. Мамеха начала с ним о чем-то говорить, а я взяла небольшой чайник и отодвинула рукав, чтобы он не мешал мне наливать чай. К моему удивлению, Председатель поднял глаза и посмотрел на мою руку. Я видела, что предстало перед его глазами. Возможно, из-за приглушенного света в павильоне моя рука казалась нежного цвета слоновой кости и светилась, как жемчужина. Ни одна часть моего тела не казалась мне до этого такой прекрасной, как эта рука. Я видела, Председатель не отводит глаз от моей руки, поэтому не убирала ее. Неожиданно Мамеха замолчала. Мне показалось, она перестала говорить потому, что Председатель смотрел на мою руку и не слушал ее рассказ. И тут я поняла, что произошло. Чайник оказался пуст. Более того, он был пуст с самого начала, когда я только взяла его в руки. Я пробормотала что-то в свое оправдание и быстро поставила чайник. Мамеха улыбнулась.
— Видите, какая она настойчивая девушка, Председатель, — сказала она. — Если бы в чайнике оказалась хоть капля воды, Саюри налила бы ее вам.
— На твоей младшей сестре, Мамеха, очень красивое кимоно, — сказал Председатель. — Я не мог видеть его на тебе много лет назад, когда ты была начинающей гейшей?
Если у меня до этого появлялись хоть какие-то сомнения, действительно ли это Председатель, я окончательно убедилась в этом, услышав знакомую доброту и мягкость в его голосе.
— Может быть, — ответила Мамеха. — Но Председатель за свою жизнь видел столько разных кимоно, удивительно, как вы все помните.
— Я ничем не отличаюсь от остальных мужчин. Красота производит огромное впечатление на меня. Что же касается, например, этих борцов сумо, то я точно не отличу одного от другого.
Мамеха наклонилась ко мне и прошептала:
— Что Председатель действительно не любит, так это сумо.
— Мамеха, — сказал он, — зачем ты хочешь поссорить меня с Нобу?
— Да Нобу-сан уже сто лет знает о вашем отношении к сумо!
— Саюри, а для тебя это первое знакомство с сумо?
Мне было очень трудно начать говорить с Председателем, но прежде чем я перевела дыхание, все вздрогнули от страшного грохота. Мы повернули головы и увидели, как закрылась одна из гигантских дверей. Спустя какое-то время с грохотом закрылась вторая дверь. Нобу отвернулся от меня, и я не могла удержаться от разглядывания ожогов на его лице и шее, его деформированных ушей. Затем я увидела пустой рукав его пиджака. От сильного волнения я не заметила этого раньше. Рукав был сложен пополам и пристегнут к плечу длинной серебряной булавкой.
Должна рассказать вам, что когда-то молодой лейтенант японского флота Нобу несколько раз попадал под обстрел под Сеулом в 1910 году, во время присоединения Кореи к Японии. Когда я встретила Нобу, то ничего не знала о его героизме, хотя его история и облетела всю Японию. Если бы он не познакомился с Председателем и со временем не стал президентом «Ивамура Электрик», может, о нем никто бы и не вспомнил, как о герое. А так его ранения дополнили историю его успеха.
Впервые увидев его приколотый рукав, я не могла отвести глаза. Прежде мне не доводилось видеть никого, кто потерял бы конечность. Помню, когда я была совсем маленькой, помощник господина Танака отсек себе кончик пальца во время разделывания рыбы. В случае с Нобу отсутствию руки не придавалось большого значения, потому что вся его кожа представляла собой сплошную рану. Трудно, может, даже жестоко с моей стороны, описывать, как он выглядел. Я только повторю слова, сказанные о нем одной гейшей: «Каждый раз, когда я смотрю на его лицо, я думаю о картошке, попавшей в огонь».
