– Картошечку пекете? – раздался глухой старческий голос из кустов козьей ивы, которыми поросли берега озерка.
– Ее, – не стал чиниться Михеев. – А что, отец, иди к огню, тут провизии на всех хватит.
– Да я тут вот, на бревнышке посижу, его прямо как для меня припасли, – сообщил дед, поднимаясь на небольшой, продуваемый легким ветерком бугорок, где оперативники разбили свой лагерь. – Возраст у меня такой, что уж и не понятно, от чего вреда больше – от сырости или от жара.
– Так вот, друг мой, возвращаясь к твоему вопросу что такое «Шат», могу сказать одно – точного ответа на этот счет нет, – веско произнес Пал Палыч, продолжив разговор, начатый еще в машине. – Разные языки – разные значения. Не забывай, эти места видели многое и многих, как и болота. И славяне не первые, кто близ этих мест начал дома строить, до них и другие народы здесь жили. Одно только остается неименным – слово «ур» из названия никуда не пропадает.
Старичок, сидящий на бревнышке, закхекал, то ли поперхнулся чем, то ли подпростыл.
– Нездоровится, дедушка? – осведомился у него Коля, всегда уважавший старших, пусть даже и не относящихся к роду человеческому. Он сразу понял, что на огонек непростой гость из кустов вылез, гадал только, кто это именно, и с добром или же злом он сюда пришел.
– Гады годы, – отозвался тот. – Песню такую слыхал как-то от приезжих. Так вот точнее не скажешь.
– Может, все же поближе к огню подсядете? – предложил Нифонтов. – Вон как кашляете?
– Ему несподручно, – чуть язвительно сообщил парню Михеев, лукаво глянув на старичка. – Зальет он нам костерок тогда. У него из правого рукава всегда вода сочится.
– Путаешь, парень, – без тени обиды возразил ему дед. – То у брательника моего, водяника, из рукава вода текет. А у меня с левой полы одежи, потому как я природный болотник есть.
Коля привстал и увидел, что бревнышко, на котором сидел ночной гость, с левой стороны потемнело от влаги.
– А я тебя, парень, признал. Заглядывал ты как-то раз ко мне в гости, – продолжил старик, обращаясь к старшему оперативнику. – Ты да дружки твои тогда бусурман обратно в Навь загнали, а вожаку их вылезти из каменного дома не дали вовсе. Правда, в прошлый раз ты помоложе был, а сейчас вон, гляжу, волос белым обметывать начало.
– Не молодею, – согласился с ним Пал Палыч и выкатил из костра несколько картофельных кругляшей. – Повечеряешь с нами?
– А чего ж нет? Если от души снедь предложена, от нее отказываться не дело.
Коля отрезал от кругляша «столичного» хлеба толстый ломоть и было потянулся за солью, но болотник его остановил:
– Этого мне не надь. У меня с нее после брюхо крутит и в ушах жужжит.
– Его племя соль не любит, – пояснил Пал Палыч, разламывая крупную обугленную картофелину. – Она им, как нам перец кайенский – съесть его съешь, конечно, но после может поплохеть. Ух, горячая!
– Моя пущай поостынет, – сразу же заявил болотник. – А вот хлебца пожую с удовольствием. Давай его, малой, сюда.
– Держите. – Коля подошел к гостю. – У нас еще колбаса есть, сыр и огурцы маринованные.
– Пустое, – отмахнулся старичок и впился неожиданно белыми молодыми зубами в ломоть. – И так славно!
Над берегом повисла тишина, в которой было слышно только сопение жующих людей и их гостя, да эхом доносился шум от лагеря МЧСников. Те, похоже, спать не собирались, и до сих пор лазали по болоту, плюнув на то, что это могло плохо для них закончиться.
– Славно, – произнес болотник вслед за тем, как смолотил второй кусок хлеба и пару остывших картофелин впридачу. – Людская еда для моего племени больно сытная, но иногда очень приятственно ее отведать.
– Дедушка, а как тебя зовут? – решив, что этому старичку можно и не «выкать», поинтересовался Коля.
– Зыбуном кличут, – отозвался тот. – Как родителя моего звали, и деда тоже. Наше семейство тут с давних пор обитает, за этими местами приглядывает. И чадо свое я тоже Зыбуном назвал. Только ты меня дедом не кличь, паря. Дядькой называй, так оно вернее будет.
И правда, не выглядел ночной гость теперь немощным стариком, разгладились у него на лице морщины, сгинули в никуда, будто не было их вовсе. Мало того – глаза его округлились, став чем-то похожими на лягушачьи, между пальцев на руках появились перепонки, да и борода теперь больше смахивала на пучок водорослей.
– Ох, как они шумят! – недовольно глянул болотник в сторону лагеря спасателей. – Пойти разве, притопить кого из них мальца, чтобы угомонились?
– Плохая идея, – подал голос Пал Палыч, который в этот момент томно развалился близ костра на подстеленном плаще, куря сигарету и глазея в небо.
– Хорошая, уж поверь. – Зыбун насупил зеленоватые брови. – Если они галдеть не перестанут, то беспременно мою старуху разбудят, а она разговоры разговаривать не станет, сразу парочку человеков под зелень ряски утянет, да и все.
– Да они скоро угомонятся, – успокоил его Пал Палыч. – Вертолеты летать перестали, значит, сейчас и эти перерыв до утра объявят.
– Интересно, а если бы не генеральские дети пропали, а обычные люди, то так же их искали бы? – заинтересовался Коля.
– Думаю, да, – ответил ему Михеев. – Ну, может, без вертолетов, но искали бы.
– Так что не лето, по моему болоту эти молодцы рыскают, – добавил Зыбун. – И не по разу. Вы, люди, дурные, лезете туда, куда не следует, причем сами не знаете зачем. Клюквы надо? Так вон ее по-над бережком полно, все по осени красное, собирай. Трав каких? Тоже все поблизости растут. Ты чего за ними в самую трясину прешься, откуда там чего возьмется, кроме смертушки твоей? Нет, лезут! А потом вон те приезжают, два-три дня живность мою пугают да старуху злят. Я сам-то особо душегубствовать не люблю, а вот она у меня люта. На нюх человеков не переносит. Ну а мне из-за вашего племени с ней ссориться нужды нет, мне покой в дому важнее.
– А тех семерых, из-за которых весь этот сыр-бор, не она ли притопила где? – вроде бы небрежно поинтересовался Михеев.
– Не она. – Губы болотника раздвинулись и Коля увидел, что зубы его, ранее совершенно людские, стали острыми как иголки. – Но их не найдут. И вы бы не сыскали, парень. Они ушли в болотные туманы, и до той поры, пока тот, кто их призвал, жив, все так и пребудет. Им сюда дороги нет, а вам до них не добраться. Вот такая закавыка.
– А тебе? – Пал Палыч привстал и отправил щелчком окурок в костер. – Ты за те туманы можешь пройти? И нас провести?
– Затем и пожаловал. – Смех Зыбуна больше был похож на уханье выпи. – Оно, конечно, по Покону мне людям свои тайны открывать да заповедные места показывать не след, но когда на двоих одна беда, то вместе ее избывать сподручнее. Я тебе пособлю, на след наведу, а ты уж расстарайся, сделай так, чтобы змей поганый из Нави не выполз. Пропажу вашу в аккурат к его прибежищу ведут, на остров. Всех шестерых.
