– Я остаюсь здесь, – прервал Коля речи ведьмака и подал знак лакею, стоящему неподалеку. – Милейший, принесите нам вина. Мы с моим другом выпьем на посошок.
– Красиво, – склонил голову ведьмак. – Уважаю. Настоящий мужчина. Только твое решение ничего не изменит, поскольку девочка все равно останется моим закладом. Что до тебя – как и было сказано, твоя смерть сослужит мне хорошую службу. Как? Она станет дополнительным аргументом, доказывающим мою серьезность, вот и все. И если твой начальник после этого решит, что я недостаточно убедителен, то следующим станет жизнь твоей спутницы. Ну а если и этого окажется…
Звон стекла прервал речи Ильи. Хотя, нет, не стекла. Вдребезги разлетелось одно из зеркал, висевших на стенах. В зале таких имелось несколько – ростовых, красивых, старых, в массивных бронзовых рамах.
Осколки брызнули в разные стороны, несколько из них хлестнули по танцующим парам, но те данного факта словно и не заметили. А может, и в самом деле все обстояло именно так, кто знает? Неспроста ведь никто не потревожил разговаривающих ведьмака и оперативника, хотя беседа и затянулась. Вообще у Коли создалось впечатление, что все присутствующие просто-напросто повторяют то, что они делали тогда, в 1820 году, – ведут те же разговоры, танцуют с теми же партнершами. Единственное, что не вписывалось в общую канву – противная старушка, с которой Нифонтов пообщался сразу после того, как за ним захлопнулись дверные створки. Впрочем, кто знает этого ведьмака, от него чего угодно ожидать можно, тем более что у него все продумано на десять шагов вперед.
Рама разбитого зеркала дрогнула так, будто ее кто-то подергал, Илья внезапно насторожился и вскочил на ноги.
– Да нет, – нехорошо улыбнувшись, пробормотал он. – Не может быть.
– Может, – проскрипел старческий голос, и секундой позже из рамы выбрался невысокий дед с седой бородой, одетый в обтерханный пиджак с оттопыренными карманами. – Еще как может. Ну что, Илюшка, не знаешь меры, погляжу? Ох на этот раз ты и обсерился! Всем насолить умудрился!
– Савва Фомич? – ведьмака явно ошарашило происходящее. – Ты? Но как?
Коля окончательно перестал что-либо понимать, кроме одного – очень сейчас хороший момент для того, чтобы всадить ведьмаку нож в спину. Просто идеальный. И если бы не Женька, которая в данный момент находится невесть где со слугой этого гада, то он бы так и поступил. Ну и еще его немного останавливали воспоминания о том, что пули в свое время эту нечисть не взяли.
А в бальной зале становилось все люднее, за дедом из рамы один за другим выбрались еще четверо мужчин. Один из них по возрасту недалеко ушел от первопроходца, разве только что был куда кряжистее, но вот трое других оказались мужчинами средних лет.
– Ты тоже тут, Захар? – В голосе Ильи игривости и след простыл. – Вот уж не думал, не гадал, что мы снова свидимся на этом свете.
– Я за здоровый образ жизни, – басовито ответил ему кряжистый старик, огладил короткую седую бороду и улыбнулся, показав крепкие белые зубы. – Не пью, не курю, на свежем воздухе живу, овощи ем. Надеюсь еще лет двадцать-тридцать небо покоптить.
– Не добил я тебя тогда, выходит, – с ярко выраженной грустью проговорил ведьмак. – Не добил.
– Потому что спешил всегда, – влез в разговор Савва Фомич. – Как у вас, у дурней, и водится.
Тем временем их более молодые спутники потихоньку начали окружать Илью, не сводя с него настороженных глаз.
– Не советую, – процедил тот. – Вам меня не убить. Силенок не хватит, даже если впятером навалитесь.
– Но мы попробуем, – весело ответил ему один из троицы, улыбчивый и коренастый крепыш в светлой короткой куртке. – Выбора-то нет. Круг старейшин решение принял, так что ты умрешь в любом случае. Не справимся мы, придут другие.
В руках троицы сверкнули ножи, которые они невесть когда и откуда успели вынуть, немолодой Захар, кхекнув в бороду, последовал их примеру. И только совсем уж старенький Савва Фомич прислонился к стеночке, просто наблюдая за происходящим.
Самым же абсурдным было то, что бал при этом всем ни на секунду не останавливался. Дирижер с балкона знай сообщал названия танцев, юные чаровницы, хихикая, сплетничали друг с другом и лакомились засахаренными заморскими фруктами, кавалеры охотно употребляли вино немалыми фужерами. Праздничная ночь продолжалась.
– Вот зачем ты вернулся? – прогудел Захар, делая несколько шагов вперед. – Подался бы сразу в чужие края, да и все. Тебе хорошо, нам хорошо… Всем хорошо.
– Вернулся и вернулся, – перебил его Савва Фомич. – Мы, ведьмаки, люди вольные, каждый сам себе голова. И даже то, что ты еще тогда, давно, грани дозволенного перешагнул, в вину вменять никто не стал бы, больно много воды утекло. Но ты же сызнова пакостить вздумал. Кровь людскую лить, ритуалы черные творить, людей с теми, кто в тенях живет, стравливать. А это уже непотребство, Илюшка. И такое, за которое надо ответ нести.
– Я никого из сородичей пальцем не тронул, – быстро заявил тот. – Ни словом, ни мыслью не обидел. А чужие – они чужие и есть.
– Когда кто-то один всех перебаламутит, чужие своими становятся, – меленько засмеялся старейший из ведьмаков. – Вот ты того и добился. Как, ты думаешь, мы сюда попали? Случайно?
– Зря ты ведьмам насолил, – подал голос один из молодых людей. – Они же мстительные до одури, потому и помогли нам через зеркало сюда попасть. Помнишь о даре болотных ведьм дорогу свечей открывать? Главное, чтобы в конечной точке прибытия зеркало висело и имелась хотя бы капля крови того, к кому попасть надо.
– Как знал. – Захар показал Илье замызганную тряпицу, которая когда-то была носовым платком. – Не выбрасывал.
– Я уже почти уехал! – громко произнес ведьмак. – Могу билеты показать! Мне оставалось только заполучить часть моей книги да последний обряд провести. И все, меня нет.
– Вот последнее ты верно подметил. – Захар крутанул в пальцах нож, причем очень ловко. – Тебя уже нет. Вычерпал ты удачу свою до донышка. Олег, не дай ему…
Закончить фразу он не успел, Илья цапнул Колю за плечо, и, крутанув, невероятно сильно толкнул его в одного из своих противников. Когда они оба покатились по полу, прямо под ноги именинницы, которую наконец-то пригласил ее будущий муж, Муромцев подхватил банкетку, на которой незадолго до этого вел разговор с оперативником, и бросил ее в того, кого Захар назвал Олегом, причем на редкость метко.
Следом за этим он увернулся от удара третьего врага и рыбкой нырнул в ближайшее зеркало, на мгновение засиявшее всеми цветами солнечного спектра. Как видно, он тоже знал какие-то секреты, связанные с подобными перемещениями. Зеркало, кстати, после этого сразу же разлетелось на сотню осколков.
Под потолком что-то бухнуло, по зале пронесся порыв ледяного ветра, затушивший свечи в люстрах и шандалах. Да и беспечных обитателей девятнадцатого века он не пожалел, развеялись они как утренний туман.
– Смылся, – подытожил Олег, отбрасывая в сторону банкетку, изменившую и цвет, и форму. – Ловок, ничего не скажешь!
