– В лицо… она выстрелила ему прямо в лицо. А потом в грудь. Натан стал отползать подальше от нее; он сидел прямо у костра. Тогда она застрелила и его. – Я сглатываю комок в горле. – Моника побежала в лес. Пока она спотыкалась и кричала, Стелла выстрелила ей в спину. Она упала и… – Я замолкаю и дрожащей рукой убираю волосы с лица. – Моника рыдала и уползала в лес. Я… я даже не думала. Схватила камень у кострища, закричала и ударила Стеллу по затылку. Изо всех сил.
Он смотрит на меня. Я чувствую, что другие тоже с интересом наблюдают за мной из объектива видеокамеры. Время уходить прочь. Мне жарко, моя кожа горит, как в огне.
– А потом?
– Потом я убежала оттуда. Оставила ее лежать у костра и убежала.
– Где находилось ружье?
Я моргаю.
– Стелла упала на ружье. Я думала, что убила ее. Я была в панике. Убежала оттуда, но она не умерла. Она встала, взяла ружье и погналась за мной. Я слышала, как она ломится через кусты, хотя намного опережала ее. Она двигалась быстрее меня. Она приближалась. И мы вошли в реку.
– Она стреляла в вас, пока вы убегали?
– Я… не знаю.
Думай. Думай как следует, Дебора. Однозарядное ружье с поворотно-скользящим затвором. Четыре патрона плюс один в зарядной камере. Четыре пули были выпущены на поляне: две в Стивена, одна в Натана и одна в Монику. У Стеллы остался один патрон…
– Нет. Я так не думаю. Может, она и выстрелила, но я была в панике и не помню никаких звуков, похожих на выстрел.
– А когда вы приблизились к реке?
– Она догнала меня. Она быстро брела через реку прямо за мной.
– Она была в крови?
Я киваю.
– Я же ударила ее камнем по голове. Кровь стекала по ее лицу прямо в глаза и смешивалась с дождем. Она была похожа на бешеного зверя. Она схватила меня, и я ушла под воду. Мы боролись и молотили друг друга, а потом ружье вдруг оказалось у меня. И я… застрелила ее.
Он и глазом не моргнул.
– Куда вы попали? – тихо спрашивает он.
– Кажется, в плечо.
– Что произошло потом?
– Она… Стелла выглядела потрясенной. Она перестала драться. Приложила руку к плечу, а потом течение, – оно было очень быстрым, – сбило ее с ног. Она упала в воду. Я… – По моим щекам текут слезы. Я больше не могу говорить.
Он подталкивает ко мне коробку с гигиеническими салфетками. Я беру одну и сморкаюсь в нее.
– Не торопитесь.
Я киваю и снова прочищаю нос.
– Я… видела, как она уплывала. Лицом вниз, волосы развеваются вокруг головы. Вода вокруг потемнела от крови. Река быстро унесла ее. Впереди вода сильно шумела вокруг порогов; думаю, дальше был водопад. Я была… я ни о чем не могла думать. Когда я выбралась на другой берег, ружье оставалось у меня. Я бежала в густом тумане и даже не видела, что впереди утес. Я ломилась через кусты, а в следующую секунду земля ушла у меня из-под ног.
Он молча смотрит на меня, кажется, целую вечность. У меня снова начинает звенеть в голове. Потом он наклоняется ко мне и тихо спрашивает:
– Почему Стелла заманила вас вместе с остальными, Дебора? За что вы должны были покаяться перед ней?
Вот оно. Момент истины.
– Я видела автомобиль, который сбил ее ребенка и уехал с места происшествия.
Он удерживает мой взгляд, ожидая продолжения.
– Я не откликнулась, когда свидетелей просили явиться в полицию, – тихо говорю я. – Я боялась обращаться туда. В то время я занималась проституцией, и мой сутенер направлял меня на разные перекрестки для привлечения клиентов. Я была несовершеннолетней. Он внушал мне и другим девушкам, что если кто-то из нас обратится в полицию или вообще заговорит с полицейским, то он убьет нас. Мы верили ему. Одну девушку нашли мертвой после того, как он это сказал. Наверное, она о чем-то говорила с полицейскими.
– Значит, вы были той пропавшей свидетельницей, которая видела инцидент и забрала рюкзак сына Эстеллы Маршалл?
Я не отвечаю, потому что меня снова трясет.
– Вы забрали рюкзак, Дебора? Тот самый, о котором Стелла, или Эстелла Маршалл, говорила полицейским?
Я киваю.
– Почему?
– Я постоянно нуждалась в деньгах. Подумала, что в рюкзаке может оказаться что-нибудь ценное, вроде смартфона.
– Там было что-то ценное?
До меня доходит, что четырнадцать лет назад о смартфонах еще никто не слышал. Ужас снова трясет меня за плечи. Осторожнее, будь осторожнее!
– Нет. Только плюшевый мишка и книга с картинками.
Он не спросил меня о номерной табличке, и я не стала упоминать об этом. Кража такой улики выставила бы меня в самом дурном свете, как будто я действительно могла помочь в раскрытии преступления, но не сделала этого.
– Нам понадобятся ваши показания насчет событий того дня, Дебора. Вас это устраивает? Кстати, вам придется дать показания и нашим коллегам в Ванкувере.
– Меня накажут?
– Самое лучшее, что вы можете сделать, Дебора, – рассказать всю правду. Тогда ваше положение заметно улучшится.
Я судорожно вздыхаю и потираю руку. Поскольку он так и не задал вопрос о номерном знаке, скорее всего, полицейские так и не узнали о табличке, отлетевшей от бампера «БМВ» и пропавшей с места преступления.
– Как насчет Джекки Блант, Дэна Уитлока, Кэти Колбурн и Берта Кундеры? Почему Стелла заманила их в лесной дом? Она рассказывала об этом?
– Да. Дэн Уитлок был частным сыщиком, к которому обратился адвокат Стивена, чтобы найти меня. В свою очередь, Дэн Уитлок нанял Джекки Блант, которая запугала меня, но и дала денег, чтобы я убралась из города. Кэти Колбурн работала на телевидении и освещала это происшествие. Она осудила Стеллу за пренебрежение материнскими обязанностями и намекала на ее психическое расстройство. Стелла винила Кэти за потерю своего мужа и работы, а еще за то, что весь мир ополчился против нее. Ее называли дурной матерью и даже винили в гибели ее ребенка. – Я перевожу дыхание. – Она все потеряла. Абсолютно все.
– Вы жалеете ее?
Мои глаза снова наполняются слезами. Я молча киваю.
– Несмотря на то что она пыталась убить вас?
– Я… не знаю, что бы я сделала, если бы кто-то попытался причинить вред моему ребенку. А если бы потом меня еще и обвинили в небрежности…
– Как Стелле удалось найти всех вас?
– Не знаю. Мне известно лишь, что она нанимала частных сыщиков, которые годами работали на нее.
– Кто платил этим сыщикам?
– Понятия не имею. Она не говорила об этом. Пожалуйста, сержант Денье, вы же не обязаны сообщать моему жениху, что я занималась проституцией, правда? Пожалуйста. Я… у нас будет ребенок. Мы собираемся пожениться, сохранить ребенка, и я хочу начать новую жизнь. Я навсегда разделалась с прежней жизнью, сержант. Я приложила адские усилия; мне приходилось работать в два раза больше и усерднее по сравнению с остальными – и все это из-за моего прошлого. Я основала собственную компанию и теперь сама нанимаю людей на работу, потому что… – Я умолкаю.
