– Пожалуй, нет. Полагаю, что, когда читаешь, как кто-то убивает ради развлечения, ты и должен чувствовать себя не в своей тарелке, возможно, тебя даже будет мутить. Я подумала, что таков и был ваш замысел.
– Какая великодушная интерпретация. Гораздо более вероятно, что я просто был молодым человеком с нездоровой фантазией.
– Вам лучше знать. Но зато теперь я могу понять, почему вам пришлось издать книгу частным образом.
– Для широкой публики она была, с одной стороны, слишком откровенной, а с другой – слишком академичной.
– Необычное сочетание. – Джулия сделала еще глоток вина. – И с тех пор вы ничего не писали?
– Если никто не захотел публиковать мою работу, какой смысл продолжать?
– Во всяком случае, времена теперь другие.
– Что ж, – он пожал плечами, – поверю вам на слово.
Джулия подняла свой бокал и провозгласила тост:
– За продуктивный первый день!
Он коснулся ее бокала своим.
– И пусть завтрашний будет не хуже.
После того как они закончили работать над вторым рассказом, Грант сказал, что в самую жару он обычно спит час или два. Он предложил ей свободную комнату, если она тоже склонна поспать. Но Джулия беспокоилась, что работы довольно много, и решила не откладывать ее. Пройдясь по пескам, она спряталась от солнца в тени небольшой скалы и, пока Грант спал, успела проработать несколько следующих рассказов. День подходил к концу, они оба проголодались. Она предложила угостить его ужином:
– Мы можем читать следующий рассказ и есть одновременно.
Они прогулялись пятнадцать минут до ближайшего ресторана, который находился недалеко от отеля Джулии, и устроились на небольшой террасе с видом на море. Там были еще два посетителя, и они сидели не слишком далеко, так что Джулия читала рассказ тихо, почти шепотом.
– Наверное, я потеряла чувствительность к описаниям насилия, – сказала она, осушив свой бокал. – За последние несколько лет я прочитала около трехсот криминальных романов.
Глаза Гранта расширились.
– Триста криминальных романов? Это очень много. – Он беспокойно крутил бокал за ножку, будто это число напугало его.
– Чему здесь удивляться? Вы же знаете, это моя работа.
– Да, конечно. Но, оказывается, я не представлял себе ее масштаба. Тогда вы можете рассказать о моей книге гораздо больше меня.
Из-за непривычной утренней жары Джулия чувствовала себя вялой большую часть дня. Теперь ей было слегка неловко за это, и она постаралась изобразить энтузиазм.
– И все же ваши разъяснения весьма полезны.
Он сделал еще глоток вина.
– Спасибо.
Она открыла блокнот.
– Давайте продолжим. Можете мне рассказать, чем примечательна структура третьей истории? Полагаю, все дело в том, что инспектор Лори одновременно и детектив, и подозреваемый?
– Вы совершенно правы. Мерзкий тип, не так ли? В предыдущем рассказе подозрение – в некотором роде – падало и на жертву. В этом – на детектива. И мы подходим к третьей компоненте.
Джулия кивнула.
– Собственно детективу?
– Да. Или группе детективов. Это персонажи, которые пытаются раскрыть преступление. Я не считаю их наличие обязательным, то есть группа детективов может не содержать ни одного элемента. Следовало бы говорить «рассказы о разгадывании убийств» вместо «детективные рассказы». Ведь иногда в них просто нет детектива. Итак, мы не ограничиваем количество элементов группы, оно может быть и нулевым. И мы допускаем пересечение группы детективов с группой подозреваемых, как в этом рассказе. Также возможно пересечение и с группой жертв, хотя устроить это гораздо труднее.
Джулия конспектировала. Несмотря на легкое опьянение, строчки ложились ровно.
– Подозреваемые, жертвы и детективы. Первые три компоненты детективной истории.
– Верно. – Грант прокашлялся, вино придало ему уверенности. – А сейчас ваша очередь.
Она подняла взгляд.
– Что вы имеете в виду?
– Ваша очередь что-нибудь объяснить мне. У нас же такая процедура? Сначала я рассказываю вам часть своей теории, а затем вы рассказываете мне о незначительных деталях, которые я позабыл.
Она снова перевела взгляд на блокнот и продолжила писать.
– Джулия, вы наверняка обнаружили нестыковки и в этом рассказе?
Не отрывая взгляда от страницы, она улыбнулась краешком рта.
– Такое ощущение, что вы меня испытываете. Вы внедрили в свои рассказы эти загадочные несоответствия, чтобы я попалась в некую ловушку?
– Вовсе нет. – Он ухмыльнулся. – Я мог сделать это ради шутки, не более того.
– Должна признать, мне приходится задействовать всю мою наблюдательность. К счастью, у меня маниакальная страсть делать заметки.
– И что же вы заметили на этот раз?
Джулия прекратила писать и посмотрела ему в глаза.
– Раз уж вы заговорили об этом, я действительно заметила кое-что в этом рассказе. Скажем так, некое противоречие.
Он вынул изо рта зубочистку.
– И в чем оно состоит?
– Описание человека в синем в начале рассказа и описание человека в синем в конце рассказа противоречат друг другу в каждой отдельно взятой детали. – Джулия постукивала по столу в такт своим словам.
– О! Весьма интересно, согласитесь?
– Если внимательно перечитать, можно увидеть, что из темноволосого человека с круглым лицом, тщательно ухоженными усами и короткой шеей он превращается в блондина с узким лицом, длинной шеей и ничем не примечательными усиками. И это никак не объясняется.
– Понятно, – сказал Грант, глядя на море. – Это противоречие легко могло возникнуть по невнимательности. Но, думаю, вы правы, и оно появилось по другой причине.
Джулия что-то нацарапала в блокноте.
– Мне не хотелось бы оставлять это противоречие неисправленным. Но, учитывая нестыковки в остальных рассказах, оно, похоже, соответствует общему замыслу книги.
– Да, мне тоже так кажется. Но что за нездоровое чувство юмора у меня было в те годы!
Джулия внезапно почувствовала усталость и вздохнула.
– Давайте сегодня закончим на этом, хорошо? Мне хотелось бы убрать подальше ручку и налить себе еще бокал, если вы не возражаете.
– Пожалуйста, – ответил он. – Допивайте все.
И она вылила из графина последнее вино, думая, сколько всего ей еще нужно сделать. Затем она откинулась назад и посмотрела на звезды.
– Скажите, Грант, что такого особенного в этом острове?
Он не ожидал такого вопроса.
