Гуд уперся руками в почтовый ящик у себя за спиной, запрыгнул на него и уселся, болтая ногами в четырех футах от земли. Только мертвец может похвастаться такой ловкостью. Он взглянул на Лайонела сверху вниз.
– Тогда подумай, нет ли других подозреваемых.
Лайонел Мун вернулся к себе и стал ходить по комнате. «Кто же еще это может быть?»
У миссис Хашеми был друг, владелец цветочного магазина на углу. Лайонел часто сталкивался с ним, когда тот поднимался в ее квартиру с букетом в руках. Руки его были покрыты татуировками – следами другой жизни, но он всегда казался Лайонелу дружелюбным и, по всей видимости, безобидным.
Он остановился: откуда-то поблизости раздавались звуки фортепиано. На мгновение он замер. Казалось, они доносились от кого-то из соседей. Должно быть, это мистер Белл. На цыпочках он подкрался к стене и прижался к ней ухом. Было слышно, как поскрипывали половицы, и он понял, что за стеной не играют на фортепиано, а слушают граммофон.
Движение прекратилось, и Лайонел представил абсурдную картину: с той стороны к стене прильнул сосед. Внезапно раздался громкий стук в дверь квартиры Лайонела. Он настолько сосредоточился на музыке из соседней квартиры, что не расслышал шагов на лестнице.
Посетитель постучал снова, на этот раз громче. Лайонел застыл около стены и старался не дышать. Затем он услышал звук удаляющихся шагов, но они были очень быстрыми, и он не понял, куда направился непрошеный гость – вверх или вниз.
Он подошел к кухонному столу и положил на него револьвер, дулом от себя. Потом сел. Он ждал: чутье подсказывало ему, что гость еще вернется. С этого места просматривалась вся комната, и пистолет был под рукой. Он был немного разочарован, что дело, похоже, подходило к финальному акту, а он не успел разгадать загадку. Но подобные разочарования теперь случались часто: приближалась отставка, скорость мысли была уже не та.
Следующая минута тянулась долго. Инспектор Гуд не появлялся.
Вскоре гость вернулся – на этот раз с домовладелицей. Он сразу узнал ее походку. Последовало несколько ударов в дверь, а затем – пауза. Тишина. Безмолвие. Потом он услышал, как миссис Хашеми, испуганно рыдая, возится с замком. Услышал протяжный скрип открывающейся двери – и внутрь зашел мужчина. Это был его новый напарник, инспектор Эрик Лоран.
Лайонел так удивился, что его рука инстинктивно потянулась к пистолету. Но это движение было столь осторожным, что его никто не заметил, и Лоран с домовладелицей проскочили мимо в спальню. Никто не обратил на него внимания.
Он услышал, как Лоран произнес: «Он мертв», – и за этими словами последовал полный ужаса крик домовладелицы. Они вышли из комнаты, торопливо переговариваясь и даже не посмотрев в его сторону.
– Пожалуйста, позвоните врачу, – сказал Лоран. – Похоже, это убийство. Вот, доктор Пёрвис, мой знакомый. – Лоран записал на клочке бумаги телефонный номер и протянул его миссис Хашеми. – Скажите ему, что умер Лайонел Мун.
Она выбежала из комнаты.
На Лайонела накатило запоздалое холодное осознание, и тут он понял слова своего напарника. Он встал, пистолет тяжелым грузом лежал в его руке.
– Лоран, – позвал Лайонел.
Напарник не обернулся. Лайонел подошел к нему и помахал рукой у него перед лицом. Но Лоран не замечал его. Он прошел в спальню и уставился на кровать. В отчаянии Лайонел последовал за ним.
Тело и раньше показалось ему знакомым, но только сейчас он узнал в нем себя. Слишком неузнаваемо раздулось лицо, да и шрамы сбили с толку. Он забыл, что, когда он еще был ребенком, в приюте случился пожар. Здание выгорело дотла. А еще его поразило, насколько старше своей фотографии он выглядел.
«В раю тебе дозволено забыть о страданиях жизни, а в аду ты обязан их помнить». Лайонел решил, что раз он забыл о пожаре, то это хороший знак.
Кое-что еще пришло ему на ум, и он вернулся в гостиную. Лоран словно следовал за ним. Та чертова коробка шоколадных конфет, которую он получил в понедельник утром, так и стояла на кухонном столе незамеченной. Прошлой ночью, вернувшись домой поздно и слегка навеселе – они с Лораном выпили немного виски, чтобы отпраздновать раскрытие дела, – он забылся и съел одну конфету. Или даже не одну? Он посмотрел в открытую коробку: нескольких конфет недоставало. «Глупость, – подумал он. – Глупость, непростительная ошибка».
Но кто мог послать ему отравленные конфеты? И открытку с X, символом поцелуя? Стоило одной загадке разрешиться, как появилась другая. Он перебирал в уме подозреваемых, размышляя, у кого найдется мотив и возможность, кто мог знать его привычки, знать даже о его тяге к сладкому. И на сей раз его озарило.
Он подошел к окну. Женщина из квартиры напротив пряталась за занавесками, незаметно поглядывая на его дом. Она знала, что здесь происходит, и наблюдала за развитием ситуации. Он вспомнил ее болезненного сына, и у него внутри все похолодело. Месяцами – а может, и годами, он не знал точно, – эта женщина травила собственного ребенка. А Лайонел Мун видел это все и ни о чем не догадывался. Что она подмешивала в еду? Крысиный яд или средство от сорняков? Он слышал такие истории. Должно быть, ее раздражало, что Лайонел постоянно наблюдал за ней, и она в конце концов решила избавиться от него. Для собственной безопасности. Наверное, она положила в конфеты тот же яд – конечно, увеличив дозу? «Другого объяснения нет».
Позади кто-то откашлялся. Лайонел обернулся. Это был инспектор Гуд, его покойный друг и бывший напарник. Он подошел к Лайонелу и снял с его головы рыжий парик, о котором тот совсем позабыл.
– Там, куда ты направляешься, нужно выглядеть достойно, – сказал Гуд. – Пойдем.
Они вышли из квартиры, оставив инспектора Лорана одного в комнате, полной улик, ложных и настоящих, наедине с тайной, которую предстояло раскрыть. Выходя из квартиры в последний раз, Лайонел Мун более всего сожалел, что так и не узнал, почему два дня назад кто-то прислал ему фотографию фотографии и что это могло значить.
Седьмая беседа
«Выходя из квартиры в последний раз, Лайонел Мун более всего сожалел, что так и не узнал, почему два дня назад кто-то прислал ему фотографию фотографии и что это могло значить», – Джулия Харт закончила читать рассказ.
Она опустила рукопись. Грант Макаллистер посмотрел на нее.
– Ну что же, – сказал он. – Вот и все?
– Да, – ответила Джулия. – Последняя тайна в книге остается нераскрытой.
– По крайней мере, он раскрыл собственное убийство.
– Это верно. Вам не кажется, что этот рассказ вызывает несколько иные чувства, чем остальные?
– Возможно. – Грант поразмыслил над вопросом. – Хотя вся разница только в наличии сверхъестественного. Я уже упоминал ранее, что это не запрещено.
– Но мне кажется, вы поступили нечестно по отношению к читателю. – Ее голос звучал обвиняюще.
