Не получалось. Веки были слишком тяжелы, все тело болело! Ей
снова захотелось вернуться в темноту, где не было боли.
«Дженни! Дженни!»
Ее имя, произнесенное с любовью и отчаянием.
«Бедный Том», – отрешенно подумала она.
Она нужна Тому, и он, должно быть, сходит с ума от
беспокойства. Ей надо идти к Тому.
Но было больно.
«Дженни! Пожалуйста, Дженни, вернись…»
«О нет! Нет, не плачь. Все будет хорошо».
Есть только один путь, чтобы все было хорошо, –
вернуться, постараться забыть эту ужасную боль.
«Хорошо, тогда сделай это!»
Дженни сконцентрировалась на тепле, пытаясь приблизить его.
Подталкивая себя к нему. Боль была ужасной – болели легкие. Но если есть
легкие, значит, можно дышать, «Дыши, девочка!»
Было чертовски больно, и темнота засасывала, пытаясь снова
утащить ее вниз.
«Так держать, Дженни! Продолжай бороться! О, Дженни…»
Она с усилием открыла глаза. Золотой свет ослепил ее. Кто-то
растирал ей руки.
«Я сделала это ради тебя, Том!»
Но это был не Том. Это был Джулиан.
Это он растирал ей руки и звал ее. Золотой свет плясал в его
волосах, на лице.
«Это огонь», – поняла Дженни, которая находилась теперь
в другой, сухой пещере, немного просторнее предыдущей. Девушка лежала в чем-то
наподобие гнезда из белого меха, очень мягком, удобном. Тепло возрождало ее к
жизни.
Боль немного утихла, однако внутри Дженни по-прежнему
ощущала твердый кусок льда. Она была слишком слаба и измождена, чтобы мыслить
ясно. Это Джулиан, не Том – но она не могла до конца осознать это.
Он не был даже похож на Джулиана, потому что Дженни никогда
не видела Джулиана испуганным. Но сейчас синие глаза потемнели от страха и
широко раскрылись, как у ребенка, – от избытка чувств. Лицо Джулиана,
всегда казавшееся высокомерным и надменным, даже в свете огня было бледным и
худым – как будто кожа обтягивала кости, а от улыбки, всегда игравшей на его
губах, не осталось и следа.
Но самым странным было то, что Джулиан, похоже, дрожал. Он
прекратил растирать ладони Дженни, и крупная дрожь пробежала по его рукам.
Дженни заметила, как часто он дышит, по тому, как поднимается и опускается его
грудь.
– Я думал, ты умерла, – глухо сказал он.
– Я тоже так думала, – судорожно выдохнула Дженни.
– Вот. Выпей, это должно помочь. – И в следующую
секунду он, поддерживая голову, поднес дымящуюся чашку к ее губам.
Жидкость была горячей и сладкой, она проникала теплым
потоком в холодный комок внутри, избавляя от него и унося последние остатки
боли.
Дженни почувствовала себя расслабленно; она лежала спокойно,
впитывая жар огня.
Как странно… Джулиан был нежен… но ведь он никогда не был
нежным. Он принадлежал к тому типу людей, которые не испытывают подобных
чувств. Они черствы, не способны на жалость.
Она, возможно, даже не приняла бы его помощь, но он выглядел
затравленным – как будто испытал смертельный страх.
– Я думал, что потерял тебя, – проговорил он.
– Значит, это не ты наслал воду?
Он лишь посмотрел на нее.
Не время упрекать друг друга. Может, ей следовало что-то
сказать – например, о том, что он сделал ей в прошлом.
Он преследовал ее всеми мыслимыми способами.
Но сейчас, здесь, в этой маленькой пещере, в окружении скал,
где не было никого, кроме них, а единственным звуком было мягкое потрескивание
огня… все казалось таким далеким. Частью прошлой жизни. Джулиан не был похож на
Сумеречного человека, не был похож на охотника. И потом, если он и был
хищником, его жертва находилась перед ним, изможденная и беспомощная. У него
никогда не было лучшего шанса. Если бы он захотел ее, у нее просто не хватило
бы сил сопротивляться.
Вместо этого он, почерневший от беспокойства, смотрел на нее
странным изумленным взглядом.
– Ты бы переживал, если б я умерла, – сказала она
медленно.
Он секунду пристально вглядывался в нее, потом отвел взгляд.
– Ты что, и правда не знаешь? – произнес он не
своим голосом.
Дженни не ответила. Она приподнялась на белом мягком ложе и
села.
– Я уже говорила, что думаю о тебе.
– Да. Но…
Джулиан не скрывал, что любит ее, – но Дженни никогда
не ощущала нежности в его чувствах.
Она должна была это сказать, но почему-то показалось
неуместным признаваться в этом тому, кто выглядел таким потерянным. Как
ребенок, который ждал удара.
– Но я никогда не понимала почему.
– Правда. – Это был даже не вопрос.
– Мы такие разные.
Безумие говорить об этом. Но они оба смотрели друг на друга
спокойно, как никогда прежде. Пристально – но без вызова.
«Это что-то значит – смотреть кому-то в глаза так
долго», – подумала Дженни. Ей не стоило этого делать.
Но конечно ей с самого начала было интересно, что он мог
увидеть в ней. Чтобы следить за ней так долго, с того времени, когда ей было
всего пять лет, чтобы покинуть свой мир, прийти, выслеживать и подстерегать,
как будто ни о чем другом он и не думал.
– Почему, Джулиан? – мягко спросила она.
– Тебе нужен перечень? – Его лицо было абсолютно
непроницаемым, его голос был отрывистым и равнодушным.
– Что?
– Волосы, как янтарь, глаза, зеленые, как воды
Нила, – произнес он, как показалось, совершенно бесстрастно. С таким же
успехом он мог бы читать вслух домашнее задание. – Но дело не в цвете, а в
выражении. В том, что они становятся глубокими и мягкими, когда ты
думаешь. – Дженни открыла было рот, но он продолжал: – Кожа, которая
светится, когда ты радуешься, золотое сияние тела…
– Но…
– Но существует много красивых девушек. Конечно. Ты
другая. Есть что-то внутри тебя, что делает тебя другой, какой-то особый дух.
Ты – невинна. Даже после всего, что с тобой произошло. Нежная. Но в душе как
огонь.
– Я не такая, – возразила Дженни почти
испуганно. – Одри говорит, что я слишком простая…
– Простая, как свет и воздух. Люди считают это само
собой разумеющимся, но без этого они умерли бы.
Дженни была напугана. Этот новый Джулиан был опасен – он
заставил ее почувствовать слабость и головокружение.
– Когда я увидел тебя в первый раз? Ты была как поток
солнечного света. Все остальные хотели убить тебя. Они думали, я сошел с ума.
Они смеялись…
