Грудь Майкла поднималась и опускалась. Дженни открыла рот,
оскорбленная, но Джулиан продолжал:
– Покончим с преследованиями. Спроси у своей подружки,
не называла ли она тебя за глаза толстым коротышкой.
Майкл повернулся к Одри. Дженни увидела, что линия его
защиты разорвана, смятение отразилось на лице; вид «неготового к общению»
человека, Майкл был готов расплакаться.
– Ты так говорила?
Одри казалась бледной в свете сине-красных огней, только ее
помада ослепительно блестела, Девушка, казалось, вот-вот заплачет.
– Ты так говорила?
– Конечно, говорила, – ответил вместо нее
Джулиан. – Она много чего говорила. О том, что парень ее мечты шести футов
ростом, блондин, занимающийся серфингом. О том, что она сблизилась с тобой,
просто чтобы убить время, пока не найдет кого-нибудь получше.
Майкл смотрел на Одри.
– Ты это говорила? – повторил он, и в его голосе
прозвучала самая отчаянная мольба.
Дженни хотелось, чтобы Одри ответила «нет». Одри оглянулась,
посмотрела на Майкла – это были долгие секунды, – затем произнесла:
– Да.
Майкл отвернулся.
– Потому что ты был рожден для насмешек, –
подхватил Джулиан. – Ты не хочешь посмеяться сейчас?
– Ты, ублюдок, заткнись! – в бешенстве закричала
Дженни.
Она была раздосадована своим бессилием: она могла бы помочь
Ди, но не Майклу. Только не в этом.
– Я говорил тебе в самом начале об игре, – гнул
свою линию Джулиан. – Открываются желания. Выдаются секреты. Неужели ты не
помнишь?
Одри не слушала, она смотрела только на Майкла.
– Я действительно говорила так, – зло проговорила
она. – Очень давно.
– Тем не менее ты говорила это, – грустно сказал
Майкл, не поворачиваясь.
– Я говорила это раньше, Майкл. Пока ты не доказал мне,
что внешний вид – это не самое важное. Прежде, чем поняла, что люблю
тебя. – Она разрыдалась.
Майкл повернулся вполоборота. Его темные глаза были широко
раскрыты.
– Ну, послушай, не плачь. Все нормально.
– Все ненормально, – вспылила Одри. – Майкл,
ты идиот!
– Именно это он и сказал, – пробормотал Майкл.
Одри начала трясти его за плечи, повернув к себе.
– Я люблю тебя, – почти кричала она, – Ты
заставил меня влюбиться. Мне безразлично, какого ты роста и какого цвета твои
волосы. Мне не безразличен ты. Ты заставляешь меня смеяться. Ты умный. Ты
нежный. Ты настоящий, настоящий человек, а не какой-то там спортсмен, внешний
вид которого не имеет значения. Тебя я знаю, и я люблю тебя, идиот! И мне все
равно, что ты делаешь с туалетной бумагой!
– Делал, когда мне было семь лет, – улыбнулся
Майкл.
Одри продолжала плакать, и он протянул к ней руку, чтобы
вытереть слезы на ее щеках.
– А еще ты хорошо целуешься, – сказала Одри,
всхлипывая.
Она обняла Майкла и положила голову ему на плечо.
– Эй, я классно целуюсь, – прошептал Майкл, –
и я продемонстрирую это тебе, когда мы выберемся из этого чудовищного
паноптикума, – Он покровительственно баюкал ее.
Дженни почувствовала прилив гордости и счастья – от силы, от
нежности на лице Майкла и от того, как Одри прильнула к нему.
Она вызывающе посмотрела на Джулиана.
Джулиан был недоволен! Ему определенно не нравилось, как
развиваются события. Он коротко улыбнулся, и улыбка его был острой, как клинок.
– Очень хорошо, поплачь, – ядовито сказал он. Его
взгляд застыл на лице Одри. – Но убедись, что не размазала тушь. Ты всего
лишь раскрашенный манекен.
– Мы тебя не слушаем, – небрежно бросил через
плечо Майкл.
Он разговаривал с Одри мягко, быстрым полушепотом.
– Ты станешь такой же, как твоя мать – назойливой и
сварливой шлюхой. Думаю, это слова твоего отца. Ты боишься, что ты не способна
на истинное чувство, как все люди.
Одри даже не подняла головы. Майкл продолжал ей что-то
нашептывать.
– Я думаю, что у нее довольно хорошо получается
разыгрывать чувство, – сухо сказала Ди. – Почему бы тебе не отстать
от нее, подонок?
Вместо ответа Джулиан повернулся к ней – нет, не к ней. Он
смотрел куда-то сквозь нее, на Саммер.
– А что касается безмозглой дурьей башки, сидящей
впереди…
Саммер сползла на дно лодки.
– Я знаю, что я бестолковая, – прошептала она.
Дженни от ярости вскочила на ноги, и лодка закачалась.
– О нет, не делай этого, – сказала она. –
Если ты хочешь что-то сказать, говори мне.
И затем она сделала то, что всегда меньше всего хотела
сделать. Она выпрыгнула из лодки, подняв фонтан брызг. Вода была холодная, но
доходила ей только до колен, Дженни шлепала по ней, не позволяя себе думать о
том, что в ней может плавать.
Дженни в несколько шагов добралась до диорамы и
вскарабкалась на ее край. Затем повернулась лицом к Джулиану.
– Скажи это мне, – произнесла она, – если у
тебя хватит мужества.
Глава 12
– Это все из-за меня, – сказала Дженни. – Ты
хочешь, чтобы я потеряла надежду. Поговори со мной. Обо мне.
– Нет, давай поговорим вообще, – ответил
Джулиан. – Хочешь поговорить о жизни? – В его голосе слышалось
ликование: так радуется кот, поймавший мышь. – Ты знаешь, – продолжал
он, – что в Конго есть муха, откладывающая яйца в человеческую плоть? Из
них появляются маленькие белые червячки, которые остаются в человеке навсегда.
Иногда червяки выползают наружу, и тогда можно увидеть, как они заползают
внутрь сквозь поры кожи. Говорят, когда они заползают через глазное яблоко, это
очень больно.
Дженни замерла, охваченная ужасом. Джулиан засмеялся. Это
был смех не вполне нормального человека.
Голос вернулся к Дженни:
– Мы не червяки.
– Нет, конечно. Люди гораздо изобретательнее. Горчичный
газ, например. От него кожа слезает, сворачиваясь в свиток. Это случилось с
тысячами солдат во время Первой мировой войны. Какой-то человек открыл…
Дженни хотела отвернуться от Джулиана, но не смогла.
Прожекторы отбрасывали красные и синие блики на его волосы. Его глаза отражали
свет, как зеркала.
– И так было всегда, на протяжении всей истории. Два
миллиона лет назад ваши предки гоминиды пожирали друг друга. В тринадцатом веке
в Перу вскрывали маленьких мальчиков, чтобы жрецы могли вынуть их еще бьющиеся
сердца. Сейчас стреляют из проезжающих мимо машин. Люди не меняются.
