– Прости, милая.
В моем голосе не было эмоций, слова значили только то, что ей хотелось услышать. Мне бы хотелось проявить хотя бы каплю сочувствия, показать ласку, подарить тепло, в котором Чия так нуждалась. Но нет, вместо этого – пустота. Как там сказал Чума – зияющая рана? Похоже на то.
– Что с тобой стало, Кей?
Ее голос дрогнул, слезы двумя тонкими тропинками пробежали по щекам. Я поднял ладонь, осторожно вытер мокрые дорожки.
– Много чего. Теперь я не тот, что прежде.
– Я чувствую, – прошептала она, глядя белыми озерами глаз. Что-то глубоко внутри меня на краткий миг, на жалкую долю секунды, дрогнуло, а затем вновь все стало на свои места. Никаких чувств, лишь ледяной рассудок, неспособный хоть как-то помочь в этой ситуации.
Но в тот самый миг, когда невидимая струна на дне моей души легонько качнулась, глаза Чии широко раскрылись. Все воспоминания прошедших месяцев хлынули волной, затопили разум девушки, заставили задохнуться от пронзившей все естество боли. И ненависти.
Я коснулся кончиками пальцев лба епископа, забирая всю боль на себя. Чия замерла, с полуприкрытыми веками, пыталась прийти в себя. Ей было очень тяжело справиться с полученными эмоциями, весь спектр чувств оказался слишком тяжелым, слишком жестоким даже для многовековой воительницы, привыкшей к любой боли.
– Как ты вообще можешь быть спокойным, испытав это? – негромкий голос наполнился хрипотцой, в каждом звуке слышны отголоски ужаса.
Я попытался усмехнуться, вышло паршиво, лицо исказилось в уродливой гримасе.
– Сразу после эмоции исчезли, остались лишь ненависть, ярость и какое-то странное веселье. Чума сказал мне, что я уничтожил свой ограничитель. Полагаю, теперь придется постоянно контролировать любое проявление эмоций, если таковые возникнут, иначе – стану безумцем.
– За что Девятеро так покарали нас… – шепчет, в глазах снова слезы.
– Не нас – меня. И хватит на этом, слезами ничего не решить, – да, жестко, но видеть сильную Чию такой сломленной – неприятно.
Она через силу улыбнулась, качнула головой.
– Ты прав. Нельзя расслабляться, враг уже близко.
– Мы уничтожили один отряд, – рассказ не занял много времени, но известие о темных рыцарях заставило епископа нахмуриться.
– Плохо, нас всего шестеро, вместе с тобой, кто может победить столь сильного врага. Рыцари Конклава возьмут на себя мертвяков и воинов Фрая, а ведь есть еще предводители.
– Есть у меня одна мысль.
Озвученная идея не вызвала особого энтузиазма.
– Совет не станет подвергать опасности мирное население. Если эксперимент провалится, мы окажемся меж двух огней.
– Вот не верю, что вам никогда не доводилось прежде использовать магию для усиления обычных людей, – я испытующе уставился воительнице в глаза. Чия раздраженно фыркнула и отвернулась.
– Ладно, ты прав. Приходилось. Но испытания показали, что подопытные живут максимум пять дней после того, как примут зелье. По истечении срока их тела расползаются под воздействием скверны.
– Издать указ. Пусть на подобный шаг идут лишь добровольцы. Думаю, пара сотен наберется, а с таким числом мы сможем переломить ход боя.
– Не знаю, Кей. Надо обсудить с Аром и другими, – вздохнула девушка.
– Я сам расскажу Главе. Ладно, как там Аи? – мне хотелось узнать о сестренке. Как там поживает девочка, однажды ставшая моим утешением?
– Все отлично. Настоятель взялся обучать ее письму и чтению, заодно прививает любовь к труду – девочка помогает на кухне.
– Ну, это у нее хорошо получается, – от моей улыбки Чию передернуло. – Прости, это тело нескоро привыкнет к новым условиям.
– Ничего. Мы вместе вернем тебя в прежний вид.
Оба знали, что это ложь. Мне никогда не стать таким, как до проклятой камеры пыток.
– Рейвенрок хорошо защищен? Смогут отбиться от врага, случись нападение?
– Само собой. У них хорошо обученный гарнизон, полгода назад набрали молодняк, думаю, сейчас крепость даже длительную осаду выдержит с легкостью.
Я взял пустой бокал, наполнил вином. Задумчиво покрутил в руке, сделал глоток.
– Хоть в чем-то можно быть уверенным. Интересно, Аонор когда-нибудь получит мир и спокойствие?
Не то чтобы мне был интересен ответ на этот вопрос, но все же. Складывалось ощущение, будто боги нарочно подкидывают больше и больше испытаний на многострадальный народ королевства. Заносчивые ублюдки!
– На все воля богов, – Чия действительно верила в непогрешимость Девятерых. В отличие от меня.
– Как знаешь, – я отставил бокал в сторону, поднялся. – Пошли весточку настоятелю Рею, передай, что вскоре нас ждет крупное сражение. Пусть, в случае чего, уходят дальше на север.
– Я же сказала, Рейвенрок отлично защищен, – возмутилась епископ. Я повернулся, спокойно взглянул девушке в глаза.
– Если падем мы, никакой Рейвенрок не спасет Аонор и всех его жителей от уничтожения. Сделай, как я прошу. А мне нужно встретиться с Аром.
Она вскочила, порывисто обняла меня, уткнулась лбом в плечо.
– Возвращайся после заката. Я буду ждать.
– Непременно, – пообещал я, освобождаясь от объятий. Наклонился, поцеловал в щеку, быстро развернулся и ушел, пока Чия не успела отреагировать.
Зал Совета оказался пуст, зато в кабинете Главы горел свет, а сам Ар уткнулся в бумаги, что-то записывал, хмурился, то и дело качал головой.
– Вернулся? – он услышал меня еще задолго до того, как я пересек порог. – Как успехи?
– Более чем.
Поведав о столкновении и идее по усовершенствованию солдат, откинулся на спинку кресла, выжидающе глядя на епископа.
– То, что врага ослабили – хорошо, – одобрительно кивнул он. – А вот эксперименты со скверной ничем хорошим не закончатся.
– Чия сказала, вы уже проделывали подобное, – я сцепил пальцы в замок и слегка склонил голову набок. Черноволосый священник раздраженно скрипнул зубами.
– И что с того? Подвергать наших воинов мучительной и медленной смерти? Это гораздо хуже, нежели от вражеского клинка. Тьма медленно сожрет их изнутри.
– И? – мне были непонятны его опасения. Ну да, солдаты погибнут, но ведь дадут нам шанс расправиться с верхушкой армии фрайцев. – Равноценный обмен. Жизнь за силу. К тому же, необязательно всех подряд брать, можно ограничиться добровольцами. Предупредить о последствиях, пусть знают, что их ждет. В награду пообещаем посмертные медали и все такое.
Ар скривился, на лице мелькнула злоба.
– Считаешь себя вправе распоряжаться людскими жизнями? Не слишком ли высокого мнения о себе, мальчик?
