Судорожно охнув, Айрин вдруг разразилась смехом:
– Расскажи-ка им, Дженис, что` ты коллекционируешь. Не тяни! – Она повернулась к Страйку и Робин. – Сложно представить что-либо более жуткое, более извращенное…
– Вовсе я их не коллекционирую. – Дженис зарделась. – Просто иногда хочется сохранить…
– Некрологи! Как вам это нравится? Все нормальные люди коллекционируют фарфор, или снежные шары, или что там еще, а Дженис…
– Вовсе я их не коллекционирую, – по-прежнему красная от смущения, повторила Дженис. – Дело в том… – в поисках понимания она обратилась к Робин, – что мама у меня была неграмотная…
– Бывает же такое, – самодовольно пролепетала Айрин, массируя свой живот.
Дженис продолжила не сразу:
– Ну дак вот… Книжек у нас дома не водилось, но папа регулярно приносил газеты – по ним я и выучилась грамоте. И даже вырезала самые интересные заметки – что называется, жизненные. Выдумки меня никогда не интересовали. Зачем читать всякую чепуху, которую неведомо кто из головы берет?
– Ой, а мне только дай какой-нибудь интересный романчик полистать, – выдохнула Айрин, все еще массируя живот.
– И значит… Ну как бы… читая некролог, ты понимаешь, что был такой, совершенно реальный человек, правда же? А уж если пишут об известных личностях или о наших пациентах, я всегда такие траурные заметки храню. Не знаю… Кто-то ведь должен память сберечь. Коли твою жизнь в газете пропечатали, значит ты кой-чего добился, правда?
– Ну знаешь ли, к Деннису Криду это не относится, – высказалась Айрин.
Довольная своим остроумием, она потянулась за новой порцией печенья, но тут по комнате прокатился оглушительный хлопок кишечных газов.
Айрин побагровела. А в голове у Робин пронеслась жуткая мысль, что Страйк сейчас заржет, и она поспешила преувеличенно громко задать свой вопрос Дженис:
– У вас сохранился некролог доктора Бреннера?
– А как же, – ответила Дженис, на которую, казалось, не произвел никакого впечатления этот раскат грома. За годы сестринской практики она, вероятно, привыкла ко всему. – В нем многое объясняется.
– Что именно? – спросила Робин, решив не смотреть ни на Страйка, ни на Айрин.
– Например, он служил в части, которая освобождала Берген-Бельзен.
– Боже мой! – поразилась Робин…
– Вот и я говорю, – продолжала Дженис. – Причем он ни словом об этом не обмолвился. А я только из газет и узнала. Чего он там насмотрелся… горы трупов, мертвые детишки… Я потом в библиотеке книжку про это взяла. Жуть. Не знаю, может, оттого он и стал таким жестким. И так мне горько было, когда я прочла о его смерти. Не видала его к тому же много лет. А некролог мне кто-то между делом показал, мол, погляди, ты ведь тоже в «Сент-Джонсе» работала, вот я и решила его на память сберечь. Если представить, через что Бреннеру пришлось пройти, чего он там нагляделся, ему многое простишь. А кому не простишь, на самом-то деле? Когда через себя пропустишь, все становится на свои места. Жаль только, что обычно это происходит слишком поздно… все в порядке, душенька? – обратилась она к Айрин.
У Робин возникло предчувствие, что после неприятного казуса Айрин постарается сохранить лицо единственным способом: подчеркнув свой недуг.
– Знаете, мне кажется, я сильно перенервничала. – Айрин опустила руку на брючный пояс. – Обострения не избежать, когда… Вы меня простите, – с достоинством обратилась она к Страйку и Робин, – но, боюсь, я не смогу далее…
– Конечно. – Страйк закрыл свой блокнот. – Собственно, у нас и вопросов больше не осталось. Если только вы не припомните чего-нибудь еще, – обратился он к обеим, – чего-нибудь странного или необычного, если сейчас оглянуться назад?
– Ну мы много думали… ведь думали? – Дженис повернулась к Айрин. – Все эти годы… не раз возвращались к этой теме.
– В общем, скорее всего, это был Крид, разве не так? – решительно произнесла Айрин. – Разве можно найти другое объяснение? Не могла же она просто испариться? Как вы думаете, вам разрешат с ним переговорить? – снова спросила она Страйка, собрав в кулак остатки любопытства.
– Кто знает, – сказал он, поднимаясь с кресла. – В любом случае большое вам спасибо, что смогли нас принять и ответить на наши вопросы…
К выходу их провожала только Дженис. Айрин простилась с ними в гостиной бессловесным взмахом ладони. Разговор, как показалось Робин, не принес хозяйке дома желаемого удовлетворения. Поток неловких и неуместных признаний, жалкие потуги выглядеть и вести себя моложе своих лет и… газовая атака на совершенно незнакомых людей – после такого, подумала Робин, пожимая в дверях руку Дженис, кто угодно предпочел бы провалиться сквозь землю.
21
И молвил Артегаль тогда: «Ну что ж,
Я ставлю истину на чашу сих весов,
А на другую чашу ставлю ложь».
Он так и сделал…
Эдмунд Спенсер. Королева фей
– Я, конечно, не эскулап, – заговорил Страйк на пути к «лендроверу», – но сдается мне, виной всему – карри.
– Не начинай, – отрезала Робин, невольно хохотнув. Ей стало как-то неловко, будто оскандалилась она сама.
– Ты далеко от нее сидела, а я все разнюхал. – Страйк забрался в машину. – Как пить дать баранина с чесноком…
– Ну хватит. – Борясь с отвращением, Робин не могла удержаться от смеха. – Прекрати.
Затягивая ремень безопасности, Страйк сказал:
– Пивка бы сейчас.
– Тут поблизости есть вполне приличный паб, – сообщила Робин. – Я заранее проверила. «Трафальгарская таверна».
Заранее присмотреть паб – вне сомнения, это тянуло на дополнительный Приятный Сюрприз в честь его дня рождения, и Страйк даже заподозрил, что тем самым она решила его пристыдить. Нет, вряд ли, решил он, но некий осадок все же остался; докапываться он не стал и только спросил:
– И что ты обо всем этом думаешь?
– Да как тебе сказать… мы услышали ряд нетривиальных мнений, ты согласен? – сказала Робин, выруливая с парковки. – И кажется мне, пару раз нам откровенно соврали.
– Я тоже так считаю, – ответил Страйк. – Что именно тебя насторожило?
– Прежде всего ссора Айрин и Марго на рождественской вечеринке. – Робин выехала с Серкус-стрит. – По-моему, причина крылась не в том, что Марго принялась осматривать сына Дженис… хотя я допускаю, что она стала осматривать Кевина без спроса.
– Вот-вот, – подтвердил Страйк. – Но соглашусь: скандал возник из-за другого. Айрин буквально заставила Дженис описать этот случай, а та не хотела раскрывать карты. Тогда возникает вопрос… Айрин зазвала Дженис к себе домой, чтобы мы допросили их одновременно: не для того ли, чтобы проследить, как бы Дженис не сболтнула ничего такого, что Айрин хочет утаить? Вот что значат издержки многолетней дружбы, правда? Старинные подруги слишком много знают.
