К полудню весь флот вторжения уже стоял на земле. До белых каменных стен чужой столицы передовым отрядам оставалось меньше пяти миль. Из восьмидесяти двух грузовых левиафанов сожгли тридцать пять. Двадцать два сгубил Ягер со своими волчатами. Семь уничтожили «Монитор» и «Локхи». Пятерых обрушил Балдсарре и одного с огромным трудом смогли свалить легкие корабли объединенной группы «сыроедов» и Арисов на севере.
Но сорок семь оставшихся толстобоких гигантов выпустили всю сохраненную пехоту, да еще немало наскребли из тех обломков, которые просто свалили с высоты в сотню локтей. И теперь на изрытых сапогами полях собирались в кулак почти пятьдесят пять тысяч имперских солдат, готовых идти вперед ради выживания. Дороги назад для них все равно не было.
Генерал Вивант выслушал доклад адъютанта, с ненавистью посмотрел на далекий город и скомандовал:
– Вперед. Никакого охвата. Никаких маневров. Просто вперед. Мы сомнем этих мерзавцев! Они узнают, насколько тяжела длань императора! Потерять треть войск на проклятых летающих деревяшках… Когда я согну их в бараний рог, прикажу спалить все богомерзкие штуки! Еретики, вы еще не знаете…
Что именно не знали местные жители, адъютант услышать не смог. Рядом заревели рога, и вся огромная масса пехоты двинулась на приступ. Пара часов, чтобы добраться до невысоких стен. А там – вскарабкаться по приставным лестницам и вцепиться в глотку защитникам. Привычная процедура, отлаженная за много веков бесконечных сражений на родных землях. И никаких летающих штучек…
* * *
Наверное, в страшных сказках когда-нибудь расскажут, как черными тенями поднимались вверх галеоны Королевства, покинув давшие им временное пристанище улицы Боргеллы. Может быть, их назовут разящими ангелами или наоборот – демонами преисподней. Но для тысяч жителей столицы они дарили надежду. Надежду на то, что с таким трудом воссозданный флот сумеет все же их защитить. Оградит от беды. А не сбежит с попутным ветром.
Первый свой удар абордажники нанесли по стоящим на земле чужим кораблям. Редкой цепью галеоны прошли от стен города на запад, выцеливая чужие мачты и прицельно обрушивая на них огонь. Затем развернулись и потянулись гуськом к портам, где их ждали заранее приготовленные запасы горшков с маслом, оставив за спиной зарево пожаров. Тронные провалы при этом лишились всех своих грузовозов. Ни один из капитанов не решился взлететь, когда над головой то тут, то там рыскали чужие шхуны и барки, готовые вцепиться всей стаей в любого, кто поднимет паруса.
Пока галеоны грузили, получившие необходимые припасы драккары Ягера двинулись на свою охоту. В этот раз быстрые летающие лодки шли по бокам чужой армии, сшибая картечью любой мало-мальски крупный отряд и поджигая пригороды. Замкнув огненное кольцо, «сыроеды» так же вернулись назад.
Оба железных монстра прошли следом, аккуратно вывалив свой груз там, где дым был жидковат и пламя не набрало должную силу.
После чего заработал смертоносный конвейер, снабжающий севший в порту корабль всем необходимым и отправляющий его снова в полет. Портовые команды сбивались с ног, ворочая тяжелые бочки, разливая масло по приготовленным горшкам и загружая запасы стрел в опустевшие колчаны. «Сыроеды» выскребали остатки «гремучки» и шрапнели для своих рейдов. Вся свободная пехота и абордажные команды были переброшены на стены, для подготовки к отражению штурма. По мере продвижения вперед вражеских отрядов часть лучников и арбалетчиков также переправили в город. А корабли все ходили над вражеской армией, сжимая огненное кольцо и громя тылы и бока неповоротливого тысячеголового монстра. И вываливая все новую раскаленную смерть на чужаков. Минута за минутой. Час за часом.
А потом утихший было ветер набрал силу, и огромный пожар в пригородах пошел с запада на восток, к стенам, подгоняя имперцев распахнутыми воротами в раскаленный ад. И к вечеру первые тысячи подошли на расстояние арбалетного выстрела к Боргелле.
Стоящий на верхушке часовни генерал Тафлер поправил криво сидевший на голове шлем и зло прошипел, разглядывая бесконечную стену копий и щитов перед собой:
– Слева и справа мы их зажали, никуда не денутся, хотя уже готовы по собственным головам бежать. Но с этими-то что делать? Какая стратегия, какая тактика! Их тысячи!.. А, все равно уже ничего не изменить… Начинайте!
Адъютанты повторили приказ флагоносцам, те выскочили на установленные на краю балкона помосты и замахали яркими полотнищами. Через минуту с удобно расположенных площадок вверх взметнулись первые пылающие подарки. Следом в небо по площадям зажженными стрелами ударили и лучники. И все завалы из остатков домов и сараев, которых заранее подготовили ополченцы и городская стража, задымились, а потом тоже расцвели яркими огнями. Обильно потраченное масло и спиртовые смеси из разграбленных винокурен сделали свое дело. Теперь нападающим пришлось идти вперед буквально через огонь под непрерывным обстрелом. Но – имперская пехота не остановилась. У нее не было выбора. У них был единственный шанс на выживание – захват городской стены и прорыв в город. Или мучительная смерть.
Черный от копоти генерал Вивант продирался вслед за своими помощниками по грудам камня, досок и мусора. Генерал уже не понимал, где он находится и что вокруг происходит. Управление войсками было утрачено абсолютно. Теперь весь экспедиционный корпус представлял собой одну обезумевшую от ужаса и боли толпу, которая пыталась перехлестнуть через проклятые стены Боргеллы. Вивант не знал, сколько всего людей у него осталось: пятьдесят тысяч или двадцать. А может быть, в огненном аду вообще толкаются локтями жалкие сотни пока еще живых. Но генерал лишь хрипел пересохшим от жара голосом:
– Вперед! Только вперед! Возьмем город и выживем!
А сверху продолжали падать бесконечным дождем стрелы. Из-за щитов и зубцов парапета били арбалетчики, меняя изношенное оружие на другое, принесенное из вскрытых арсеналов. Высоко сверху мелькали днища чужих кораблей, откуда падала очередная порция огненной смерти. Но имперская пехота шла вперед, невзирая ни на что.
– Вперед! Захватить город!
Часть пригорода уже потухла и по этим узким дорожкам среди углей и мусора пробивались через горы трупов еще живые солдаты. Ров давно похоронили под собой завалы разбитых лестниц и тысячи убитых. По этой горе вперед карабкались все новые и новые пехотинцы, чтобы покатиться вниз, получив стрелу в лицо или удар копьем. В трех местах на стене кипели кровавые схватки, но наемники успевали отбить чужой натиск, максимально используя все доступные резервы. Командующий обороной генерал Тафлер успевал уничтожить очередную попытку прорыва, чтобы бросить последнюю еле живую от усталости сотню абордажников на другой участок стены.
А имперцы все шли.
Уже в порту стояло несколько прокопченных шлюпов, потому что не было больше горшков с зажигательной смесью. Уже перегрелись и перестали стрелять половина «громыхателей» у «сыроедов». Уже заканчивались казавшиеся бесконечными запасы стрел.
А имперцы шли. Шли, чтобы умереть у стен Боргеллы.
