– Здорово, беженцы, – сказал Влад, заходя в комнату и кидая на кресло свою кожаную барсетку. – Поговорим накоротке?
Он поманил полковника в другую комнату – Вике необязательно присутствовать при их совещаниях.
– Что узнал? – Гурьянов плотно прикрыл дверь.
– Немного. По сводкам происшествий стрельба у Викиного дома значится. Выезжала оперативная группа. Свидетели утверждают, что после перестрелки двое бандитов погрузили двоих своих бесчувственных товарищей по оружию к себе в машину и скрылись.
– Что с Викиной фирмой? Эти уголовники могли заглянуть и туда.
– Туда я пока не совался. Пусть лучше Вика позвонит сама, спросит, не интересовался ли кто ее персоной.
– Попросим.
Вика согласилась. Она взяла трубку своего сотового телефона, позвонила себе на работу и произнесла с наигранной бодростью:
– Нинок, я приболела. Меня никто тут не спрашивал?
– Из «Родоса» спрашивали, – тонко заверещала Нинок. – Они деньги перевели. И Алиханов… Милиция утром заходила. Из какого-то РУБОПа. Спрашивали тебя.
– Пусть опишет, какой мент был из себя, – прошептал Влад, прислонивший ухо к трубке.
Нинок достаточно четко описала приходившего.
– Это Лом, – прошептал Влад, узнав своего бывшего сослуживца.
– Кто еще появлялся? – спросила Вика Нину.
– Лешка. Говорит, что не может тебя найти. Дома ты трубку не берешь. Не звонишь. Он, видите ли, волнуется…
– Ладно, пока. – Вика положила трубку.
– Кто такой Леша? – спросил Гурьянов.
– Знакомый. – Вика вдруг покраснела.
Тут ее телефон зазвонил. Она приложила трубку к уху:
– Леша? Как куда пропала? Ничего не пропала… Нет, пока не могу… Где нахожусь? Да тут, у… – Она едва не вскрикнула, когда Гурьянов сжал ее руку. – В гостях у знакомых… Какая тебе разница где… Ладно, появлюсь. Целую…
– Тот самый Леша? – спросил Гурьянов. – Он всегда такой настойчивый?
– Как бешеный сегодня.
– Как бешеный, – задумчиво произнес полковник…
* * *
– Жадность фраера сгубила. Надо выручать ублюдка, – сказал Художник дяде Леше сразу после задержания главаря, первый раз в открытую покрыв Хошу матюгами. На военном совете, проходившем на загородной базе, присутствовал еще и Шайтан.
– Надо, – кивнул дядя Леша. – Я справки наводил через старых знакомцев. Хоша пока молчит. Но если сломается – представь, что будет.
– Всем нам вилы. – Художник ткнул двумя пальцами себе в шею. – Может, грохнуть этого грузина?
– Ты готов воевать с РУБОПом? – спросил дядя Леша. – Это дело их чести. Там ребята зацикленные. Если личное вклинится, будут давить, пока не додавят.
В такую ситуацию команда не попадала ни разу. Некоторые шестерки, которых подтянули из шпаны, попадали за хулиганство да уличные разбои за решетку. Команда отстегивала с общака на адвоката, на передачки – и хватит. Напрягаться и вытаскивать залетчиков любой ценой никто не собирался. После того как одного из них, рванувшего по пьяни на улице у женщины сумочку да тут же и попавшегося, выпустили под подписку о невыезде, Художник вместе с бойцами оттащил его в лесочек и устроил экзекуцию со словами:
– Ты работал на команду. И на блядские дела свои должен был разрешения спросить.
Принародно сорвали с провинившегося дуба златую цепь, кольцо, отняли ключи от машины и даже содрали малиновый пиджак – всю бандитскую экипировку.
– Тебе повезло, – сказал тогда Художник. – Легко отделался, козел.
Но сейчас дело другое – влетел главарь. И команда могла развалиться. Уже соседи по вещевому рынку у Северного порта начали косо посматривать и намекать – мол, неплохо бы подвинуться, а то и освободить место…
– Надо искать подходы к следователю, – произнес дядя Леша.
– Областное управление дело ведет, – досадливо произнес Художник.
– Ну и что? – небрежно махнул рукой дядя Леша. – Везде люди-человеки. Всем есть-пить надо… И адвокат хороший нужен как воздух.
– Какой хороший?
– Параграф.
Сказано – сделано. Взяли в защитники бывшего судью по кличке Параграф. Отставные судьи и прокуроры в адвокатах ценятся не из-за каких-то невероятных юридических познаний, а из-за обширных связей. Они знают, кому и сколько надо сунуть, чтобы прикрыть дело. И Параграф действительно знал, кому и как занести деньги.
– Исполнителей нам не вытащить. А вашего атамана разбойников, – усмехнулся он, посматривая хитро на Художника, – может, и удастся. – Он замялся, опустил скромно глаза, ожидая продолжения.
– Сколько? – произнес Художник слово, которое было ключевым, и на лице адвоката опять появилась хитрая мина.
– Ну уж не тысячу баксов. Гораздо дороже. – Параграф назвал сумму, от которой у Художника заломило зубы.
– Ладно, – вздохнул Художник. – Давайте торговаться.
– Киса Воробьянинов говаривал: торг здесь неуместен, – усмехнулся адвокат.
– Еще как уместен.
Цену удалось сбить, но не слишком сильно. Договор об оказании юридических услуг был заключен. Задаток выплачен. Параграф встретился с томящимся в СИЗО Хошей. Переговорил с ним. Заключили договора и на защиту Трупа с его помощниками. Им защитников взяли из юридической конторы, которая работала на Параграфа.
– Ну что, – изучив ситуацию, заключил веско Параграф. – Надо валить все на исполнителей.
– Свалим, – кивнул Художник.
Проблем тут не предвиделось. По понятиям Труп с его гоп-компанией были в дерьме по уши. Это ж надо – родного пахана ментам сдать. Объясняй потом, что показания из них выбили. Терпеть должны были тяготы и лишения бандитской жизни, а не под протокол петь. За это им можно устроить на зоне хорошую жизнь. Они это понимали и готовы были отыграть назад.
– И надо мириться с потерпевшим, – добавил Параграф. – Организовать встречу и переговорить, не давя. Отступить. Свет на нем клином же не сошелся. Но надо учитывать, что РУБОП его может контролировать.
– Попробуем, – кивнул Художник.
С Гурамом он встретился в ресторане «Зеленая опушка» на самой окраине города.
– Ну чего, Художник? – Бизнесмен был напуган и нервно постукивал пальцем по бокалу с вином. Художник насмешливо его изучал, а Гурам нервничал все больше и больше. Руки его тряслись, но в глазах отпечаталась решимость зайца, которого загнали в угол и который готов бить волка лапами по морде.
– Гурам, давай без понтов дешевых, без наездов, без глупых упреков побазарим. Как старые добрые приятели, – предложил Художник.
– Я уже базарил. В лесу… Меня за что так били? Меня развели, как лоха обычного. Я что, лох обычный? – Грузин уже кричал.
