Вой сирен пожарной охраны, «Скорые» одна за другой, милиция – и все без толку. Из-под обломков спортзала извлекли изуродованные тела большинства тех, кто прибыл на сход. Выжили пять человек – два из них в течение месяца скончались в ожоговом центре.
На следующий день еще троих подручных Боксера отстрелили. И спортсмены перестали существовать как организованная мощная сила.
Начальник областного УВД генерал Копытин обронил при последних известиях:
– Ну и кому премию от управления выписать за Боксера?
Генерал Боксера ненавидел, глядя с бессилием, как тот стремительно перекрашивался из отмороженного бандита в солидного бизнесмена. И был в целом удовлетворен бойней.
Оставшиеся в живых спортсмены попробовали было прибрать наследство Боксера, но много они не получили. Обширные владения поделили еще до того, как Шайтан заминировал спортзал.
После бойни Художник начал осуществлять свой план, обещавший золотой дождь…
Когда замдиректора по коммерции ТОО «Эльбрус», в народе известного как «ликерка», приехал в свой излюбленный кабак «Ивушка», где обедал каждый день, к его столу подсели двое молодых людей, вполне прилично одетых, в дорогих костюмах, с галстуками.
– Извините, здесь занято, – несколько нервно произнес замдиректора Гринберг, суетливый, похожий на колобка.
– Извиняем, – вызывающе хмыкнул Хоша, поправляя давящий его галстук.
– Лев Вениаминович, – произнес примирительно Художник, – разговор на пять минут. Вы слышали, чтобы кто-то дурное о руднянских сказал?
– Я не понимаю, о чем вы говорите. – Гринберг начал нервно ковырять вилкой отбивную.
– Проблемы у тебя, Лева, – лыбился своей предельно циничной улыбкой Хоша. – «Крышу» твою унесло могучим ураганом. Нет больше Боксера.
– И что? – Гринберг ковырял вилкой отбивную все глубже.
– А то, что в нашем северном климате без «крыши» не живут. – Хоша взял бутылку минеральной воды, стоявшую перед замдиректора ТОО «Эльбрус», налил в фужер и выпил махом. – Теперь мы твоя «крыша»…
– Предложение несколько неожиданное. – Гринберг взял себя в руки, вытер салфеткой губы. За отбивную он так и не взялся.
Ликеро-водочный комбинат был золотым дном. И заместитель директора по коммерции был там основным спекулянтом. За последние годы в ближайшем пригороде Ахтумска он отстроил вызывающе роскошный кирпичный дом в стиле помещичьей усадьбы. Он относился к тем людям, кто не понимает, зачем столько воровать, если наворованным не похвастаешься.
– Рекомендации нужны? У Мартынова с «Гранта» спроси. – Хоша назвал имя одного из клиентов, которому руднянские выбили долги. – Кстати, Тимоха не против. Знаешь, кто это?
– Знаю, – кивнул Гринберг, конечно же, знавший о воровском положенце.
– Только поторопитесь, – все так же улыбаясь, произнес Художник. – А то как бы нам не пришлось договариваться с тем, кто сядет на ваше место.
– Что?
– Жизнь неспокойная. Всякое случается. Вот. – Художник поднялся из-за стола и положил на стол визитную карточку.
На следующий день Гринберг позвонил Художнику на сотовый и сказал:
– Ну что ж, можно обсудить условия…
* * *
Влад махнул рукой и подсел в здоровенную пяти-дверную светло-голубую «Тойоту Лендкрузер» – такой крутой бандитский танк. За рулем сидел типичный братан по виду – кругломордый тяжеловес с прищуренным, оценивающим взором, из тех, кто готов, только свистни, хоть на стрелку, хоть на разбор, хоть на развод клиента. Правда, он был в костюме и при галстуке, и ему сильно не хватало золотой цепи в палец толщиной и золотого кольца с бриллиантом на толстом пальце. Бритые затылки, золотые цепи и спортивные костюмы уже не в моде.
– Привет, Крошка, – сказал Влад, усаживаясь на мягкое кожаное сиденье рядом с водителем в салоне, где спокойно могло разместиться семь человек.
– И тебе здравствовать, Бронепоезд, – пробасил Крошка.
– Как дела? Как «зелень», стрижется? – поинтересовался лениво Влад.
– Когда стрижем, тогда стрижется, – осклабился самодовольно Крошка.
– Это для бандитского сердца главное – чтобы все вокруг в зелени. И чтоб весь в шоколаде.
– У тебя-то самого дела, поговаривают, под откос поехали.
– Врут. Здоровье у меня отличное. А разве не это главное?
– Да. Здоровье не купишь. А служба – дело наживное, – кивнул Крошка. – Могу с работой подсобить.
– Замочить кого? – криво улыбнулся Влад.
– Э, я давно это уже перерос. Тут бизнес. Чистый, аккуратный. Загранпоездки. Рауты. И ноль напрягов.
– Что ж, звучит заманчиво. Только не по мне.
– А чего тогда звал?
– Ну не в качестве работника биржи труда. Кой-чего узнать у тебя надо.
– Ты же не при делах, – Крошка побарабанил пальцами по рулевому колесу. – На кого-то решил подработать?
– На себя.
– А я при чем?
– Ну да. Когда Бронепоезд в конторе был, тут ему почет, уважение, помощь. А как решил передохнуть немного, тут уж он не человек. Ты чего, только на милицию работаешь, Крошка?
Крошка недобро посмотрел на Влада и процедил:
– Я работаю на себя.
– Вот и позаботься о себе… И не забывай, кто есть ты, а кто есть я.
– Ну и кто ты сейчас?
– Бронепоезд. А ты – Крошка. И есть ли у меня корки красные в кармане, нет ли – это не влияет ни на что. А почему, объяснить?
– Не надо. – Крошка вынул «Кэмел», закурил, жадно затянулся.
– Пока этот базар дешевый я тебе прощаю. Дальше – накажу, Крошка. Ты меня знаешь…
– Да ладно меня напрягать, как чужого. Свои люди-то…
– Свои, – улыбнулся Влад.
Ох как быстро люди начинают отбиваться от рук! Свою агентуру нужно постоянно держать в напряге и не отпускать с крючка.
– Ну так что нужно?
– Что знаешь об ахтумских бандитах?
– Работает в Москве бригада. Полные отморозки. Выполняли заказы. Ну кого угрохать надо – тут они доки. Разборы устраивали – только перья летели. И в Москве с братвой воевали не раз, и у себя дома. Они как дезинфекция хорошая действуют. После себя ничего живого не оставляют. У них кровников по Москве – тьма.
– А с блатными как они?
– По-разному. В общак отстегивают Ростику исправно. Но, по большому счету, на них ни у кого управы нет. Их надо мочить всех поголовно.
– И чего не мочат?
– Реутовские пытались. Где они теперь?
– Тот разбор? – спросил Влад.
– Говорят, их.
Это был большой разбор несколько лет назад, когда от реутовской бригады под предводительством Гибона почти никого не осталось.
