Политик попытался завопить, но полковник ударил его ладонью по голове и захлопнул за собой дверцу:
– Поехали…
Из Москвы выехали без осложнений. Через несколько километров от Окружной Влад остановился. Незачем пленнику знать, куда его везут, поэтому его запихали между сиденьями, завязали глаза.
«Волга» покрутилась по проселочным дорогам, вывернула к заброшенной войсковой части. Влад и Гурьянов вывели из машины пленного и повели в подвал, где еще недавно разбирались с ахтумским бандитом.
– Это мы где? – спросил Политик, затравленно оглядываясь.
И тут же получил удар под дых, скрючился, осел на землю.
– Будешь разевать пасть, когда тебя спросят. Располагайся, – кивнул на табуретку Влад. – Кровь тут с прошлого раза вытерли, так что вполне уютно. А теперь поговорим.
– Я признаю, нехорошо с вами получилось, – начал Политик. – Но я не виноват. Я не настаивал, чтобы вас уволили. Я не хотел. Я могу посодействовать, чтобы вас восстановили на службе.
– Ты тупой? – удивился Влад. – Ты думаешь, мы из-за этого тебя выдернули?.. Сейчас ты расскажешь нам все об ахтумской бригаде.
– О какой бригаде?
– За каждый неверный ответ будешь наказан. – Гурьянов залепил пленному затрещину.
Поплыл Политик сразу. Не стал изображать из себя героя-партизана на допросе в гестапо. Рассказал о Художнике и его команде, о том, при каких обстоятельствах они познакомились, как сотрудничали.
– Где он хоронится? – спросил Гурьянов.
– Не знаю. Лично я с ним редко общаюсь. У меня есть только его мобильник. Он всего боится и прячется. Он сумасшедший.
– А теперь давай про чемоданчик с деньгами из Свердловской области.
– У вас неверные данные, – поспешно произнес Политик.
Убеждать его в обратном долго не пришлось. Пара ударов, и он быстро поведал о том, что скоро компаньоны с Урала привезут долги за два месяца в размере семисот тысяч «зеленых». Но эта сумма не только для Политика и Художника, но и для многих людей. Гонцы передают посылку их лично Маничеву и никому больше.
– Что дальше вы со мной будете делать? – устало спросил Политик, глядя в пол.
– Читал «Лукоморье»? – спросил Влад.
– Что?
– Посидишь на цепи денек-другой, как кот ученый. А сейчас позвонишь своему водителю и скажешь, чтобы завтра не приезжал за тобой. Тебя три дня в Москве не будет.
– Я не могу. У меня деловые встречи! – взвился Политик.
– У тебя одна встреча на носу. С костлявой. И тебе лучше попытаться ее избежать. Так что звони, псина. – Влад протянул телефон.
Политик взял трубку, но никак не мог попасть пальцами по кнопкам. Помогать ему никто не спешил. Только Гурьянов посоветовал:
– Не вздумай хитрить. Какие-нибудь кодовые фразы, выражения. Боком выйдет.
– Да что вы, что вы! Я честно. – Наконец Политик дозвонился: – Володя. Завтра у тебя выходной. У меня кое-какие обстоятельства… Что?.. Нет! Никаких проблем. Все! – Он протянул Владу трубку, преданно глядя: мол, я все сделал, как просили.
Влад сжал кулак. Политик зажмурился. Но бывший оперативник овладел собой и опустил руку.
* * *
Армен сидел, положив руки на руль, слушал приемник. По «Русскому радио» надрывалась сдавленно и неэстетично новая всенародно любимая певица.
– Закурить не найдется? – оторвавшись от беседки и подойдя к «девятке», спросил двухметровый жгучий брюнет с удлиненным, породистым лицом.
– Найдется. – Армен потянулся к бардачку за сигаретами, а когда разогнулся, в лоб ему уперся ствол.
– Выходи. И не трепыхайся, птенец, – прикрикнул брюнет.
Армен скосил глаза. Еще двое бойцов держали его на мушке.
– Вы чего, мужики, рамсы попутали? – спросил Армен, вылезая из машины и кладя руки на затылок.
– Мужики лопатами работают, поц. – Брюнет ударил его в солнечное сплетение.
Пока Армен кашлял и пытался восстановить дыхание, его оттащили в сарай, нацепили наручники.
– Что ж вы, волки, делаете? – прокашлявшись, воскликнул Армен.
И тут же получил ногой по ребрам, а рот залепили липкой лентой.
Бойцы вернулись во двор. Как ни в чем не бывало они курили, переговаривались, травили анекдоты.
Тем временем в коттедже телохранители Гарика Краснодарского – один из них приезжал в тот злополучный раз в Ахтумск и получил ранение – обыскали Художника. Изъяли нож с выкидным лезвием и кинули пленника на просторный белый диван.
– Беспредельничаете, – констатировал Художник.
– Кто бы говорил, – усмехнулся один из телохранителей Гарика, усевшись на стул рядом с диваном.
– Прямо народный суд. Судья и два заседателя, – невесело усмехнулся Художник, наблюдая за тем, как на стульях напротив него чинно расселись Тимоха, Гарик и Большой.
– Держать ответ пора, Художник, – сказал Тимоха.
– Перед кем?
– Перед людьми.
– Перед бакланом, за бабки короновавшимся? Перед положенцем, свою братву предавшим? Перед ископаемым вором, который давно в маразме и на сходняках своим голосом торгует?
Гарик сделал едва заметный жест. Телохранитель врезал пленнику по уху так, что слова замерли у того на устах. Но потом Художник упрямо, дерзко засмеялся.
– Ты нам предъяву кидаешь? – осведомился Тимоха с насмешкой. – Сможешь обосновать?
– Время дадите – обосную.
– Сначала ты ответ будешь держать. Слишком много косяков за тобой, Художник, – сказал Тимоха.
Ну а дальше была пародия на суд. В былые времена воры относились к воровским судам очень серьезно. Исследовали доказательства, заслушивали свидетелей. Но здесь была не «правилка», а балаган с заранее расписанными ролями.
– На законника руку поднял, – начал Тимоха.
– Честный бродяга Гарика за законника может принять под наркотой, – хмыкнул Художник. – Ему армяне заплатили, и он тогда не судить приехал, а мзду отрабатывать. Да и почему он сейчас меня судит, если он в этом деле терпила?
– Людей обижал без оснований, мокрые дела по беспределу чинил, – скучающе перечислял Тимоха грехи Художника. – Набралось достаточно.
– На уголовку барабанил, – завершил положенец.
– Что? – удивился Художник.
– Матроса и Калигулу сдал в прошлом году РУБОПу. Было ведь дело.
– Гнусный поклеп!
– Я отвечаю за свои слова, – сказал Тимоха.
Вор в законе Большой откровенно скучал, а в какой-то момент просто по-стариковски захрапел. Остальные наслаждались действом.
– Ну что, все ясно, – подвел черту Тимоха. – Виноват, Художник, по всей предъяве. Мнение одно: по всей строгости.
