Старый вор послушно кивнул:
– Да. Хе, – усмехнулся, вспомнив что-то свое, из древних гулаговских времен.
Приговор окончателен, обжалованию не подлежит. А дальше – выстрел или ножом по шее, и могилка в лесу.
– Вы просто шавки, – недобро усмехнулся Художник.
И тут мир раскололся страшным грохотом. Дом сотрясло. Гарик рухнул на пол, прикрывая голову руками. Один из его телохранителей присел. Художник же рванулся вперед, выпрыгнул в уже разбитое окно. Пробежал несколько метров. И нырнул в кусты, видя, как полыхают взорванные «Жигули»…
Все получилось так, как и планировали. У Художника в поясе, который он позаимствовал в охранном агентстве «Тесей», был микрофон, так что руднянские, затаившиеся неподалеку, могли слышать все разговоры в помещении. Такой же пояс был у Армена, находившегося в самом опасном положении, – был шанс, что его захотят убить еще до того, как закончат судить Художника.
Охранник у ворот кончил плохо. Подобраться к нему и прочертить горло ножом для Шайтана труда не составило.
Быки, слоняющиеся около коттеджа у машин и беседки, морально были готовы к нападению – ведь известно, что Художник большой дока на хитрости. Но того, что произошло, они не ожидали.
Когда Художник произнес кодовое слово «шавки» и микрофон кинул его на приемник, Шайтан нажал на кнопку, и оставленные на стоянке «Жигули», начиненные тротилом, рванули так, что в доме вылетели стекла, а часть сарая рухнула.
Троих охранников смело осколками и взрывной волной. Еще одного застрелил Шайтан. Он видел, как выбрался Художник из дома – теперь можно работать без оглядки.
Шайтан подбежал к коттеджу и бросил гранату. А потом со своим любимчиком, бывшим десантником Люком, прыгнули в комнату, поливая все автоматным огнем. Телохранитель Гарика был жив. Он спрятался за рухнувшим тяжелым буфетом и бесполезно дергал затвор пистолета, забыв о том, что не снял оружие с предохранителя. Шайтан застрелил его.
Гарик был мертв, Большой был мертв, А Тимоха – жив. Его не тронули осколки и пули. Он скрючился за диваном и пытался выглядеть мертвым.
– Вставай, – пнул его ногой Люк.
Положенец поднялся нехотя. Его вывели на воздух и представили пред очи Художника.
– Самым хитрым хотел заделаться? Из-за какого-то спиртзавода кореша заезжим шелудивым псам продал, – буравил его взором Художник. – Не положенец ты после этого. Падаль смердячая.
– Художник. – Тимоху бил колотун. – Ты… Мы договоримся…
Художник задумчиво смотрел на него. Он наслаждался этой минутой. Ему нравилось изучать людей, стоящих на краю бездны.
– Отпустить тебя, Тимоха?
– Отпусти, брат. Город поделим. Черт меня попутал, Художник! Прижали меня москвичи. Сказали, что я за позор Гарика в ответе. Или нас с тобой обоих замочат. Или только тебя. Но теперь Гарика нет. И мы такие дела закрутим. Мы тут всех…
Художник махнул рукой, и Люк вложил в его ладонь нож.
– Ну что, Тимоха. Молись, – сказал Художник. – Жил как скотина. Так хоть умри как человек.
Тимоха вдруг зашмыгал носом. Слеза покатилась по щеке.
– Не дави на жалость, Тимоха. Не поможет.
Художник нагнулся над положенцем. И зарезал его как барана.
Часть V. Сезон расплаты
– Все складывается в нашу пользу, – произнес полковник.
Они с Владом пили крепкий кофе. Москву уже давно утопила в себе ночь, в которой плескались только редкие огни фар и горящих окон, змеились и ломались светящиеся блики рекламы.
Итак, кто виноват, теперь они знали. Но что делать?
Политика они оставили в подвале размышлять о своей пропащей жизни. Его действительно приковали цепью к стене так, что освободиться самостоятельно шансов не было, равно как и открыть железную дверь, проковырять бетон или выбраться в вентиляционное окошко. За него можно не беспокоиться. Главное он сказал – где, кто, когда и куда привезет чемоданчик с уральскими деньгами.
Наступал момент, когда появилась возможность нанести противнику сокрушительное поражение.
– Очень сложно. Слишком много на авось. Сбой в одном месте, и вся цепочка рушится, – сказал Влад, ознакомившись с предложенным полковником планом.
Действительно, сложные комбинации гораздо более уязвимы, чем элементарные. Невозможно предусмотреть все неожиданности, которые могут обрушить схему.
– Ну если не выйдет, – пожал плечами Гурьянов. – Что мы теряем? Будем искать их и давить по одному. Как моджахедов в горах. Пока никого не останется.
– И они нас будут искать… Итак, что нам нужно? Первое – оружие. Снайперская винтовка.
– Достанем, – пообещал Гурьянов.
Уж чего-чего, а оружия, по которому нельзя установить владельца, в «Буране» полно. И он имеет к нему доступ.
– Второе – взять гонцов с деньгами. Если верить Политику, они завтра приедут со своего Урала.
– Считай, взяли, – кивнул Гурьянов.
– И третье – необходима свежая информация о Киборге и его подонках.
Киборг – тот самый главарь группировки, державшей северо-запад Москвы, с которой давно и прочно на ножах ахтумские и с которой у них временное перемирие.
О Киборге Влад знал немало, поскольку один из подручных пахана был агентом РУБОПа. И Влад его никому не передал на связь, когда уходил.
– Утро вечера мудренее… Все, я сплю. – Влад допил чашку кофе и упал на диван.
Гурьянов же стоял у окна и изучал узоры огней. Он испытывал тревогу. Слишком далеко он зашел. Но так надо.
Подошла Вика и обняла его за плечи.
– Никита, я боюсь за тебя. У них все. Деньги. Власть. А что у вас? Одна-единственная жизнь.
– У них тоже их не сотня. Да и что такое толпа сарацин против доблестного рыцаря Айвенго? – засмеялся он и поцеловал ее в губы…
На следующий день Влад вышел на своего агента – юркого, прыткого, жутко современного, делового. Тот был юристом, советником Киборга по правовым и некоторым неправовым вопросам и относился к его ближайшему окружению. Они встретились в парке Баумана.
– Ты же на пенсии, Влад, – нервно произнес юрист. – Чего тебе от меня надо?
Повторялась та же история, что и с Крошкой. Все знали, что Влад не у дел, и вроде как бы можно его и послать к такой-то матери. Но, с другой стороны, стремно.
– Слушал Высоцкого? – улыбнулся Влад. – «Мы с тобой теперь одной веревкой связаны, стали оба мы скалолазами»… Скажи-ка мне, почему Киборг на ножах с Художником?
– Художник считает, что мы его на двести тысяч «зелени» нагрели.
– Правда нагрели?
– Ну, в общем-то, да. Наши подкрышные фирмы обвели вокруг пальца одна другую. И Художник на дыбы. До такого разбора дошло. Нас Сахо Старый в стороны разводил.
