Ждать пришлось недолго. Самозваные наследники покойного Зеленого завалились к Политику, а потом позвонили Художнику.
– Знаешь, пацан. – Глухой рык принадлежал тому самому Гиббону. – Есть такая поговорка: будем считать, что я вас тут не видел.
– Зато я вас вижу, – сказал Художник. – Только видеть можно по-разному. В бане со шлюхами. Или в красных розах в гробу. Отвалите, братаны, тут не ваше место.
– И не твое. Переступишь порог «Акраме» – будем мочить.
– Что мы как не свои – по телефону. Стрелку забьем? Только третейских судей не приводи. Для нас авторитетов нет.
– Забиваем стрелку, – тут же согласился Гиббон.
Художник успел разузнать, что бригада Гиббона держала один из рынков и выбивала долги, то есть занималась тем, чем и должна заниматься бригада средней руки. Она входила в империю Зеленого. И теперь бросилась подбирать то, что упало…
Стрелка – вещь ответственная. Не исключены многочисленные подлости. Одна из сторон может вызвать милицию, а сама не появится. Тогда она становится вне закона, но часто ее этот закон ничуть не колышет. Другой вариант – вежливая беседа может закончиться взаимной бойней. И тут все зависит от подготовки, вооружения, количественного состава и решимости сторон. В Подмосковье на некоторые стрелки, особенно в начале девяностых годов, съезжались по две сотни боевиков.
– Сколько они реально выставят? – спросил Шайтан.
– Нагрянут человек тридцать, – ответил Художник. – Могут и больше, но тогда покажут себя дураками и трусами. Это уже будет не стрелка, а праздничная демонстрация. В наше время это неприлично.
– А что мы им противопоставим? – спросил Армен. – Такой толпы у нас нет.
– Зато есть голова на плечах. И Шайтан с арсеналом…
* * *
– Ох, что будет… Как вы думаете, они нас отпустят? – нудил Политик. – Отпустят, я думаю…
– Хрен они нас отпустят, – отвечал более прагматичный и искушенный в бандитских делах Муха.
– Тогда надо попытаться бежать.
– Хрен ты убежишь, – вздохнул Муха.
Влад, которому надоело выслушивать эти причитания, выключил приемник.
Муха и Политик томились вместе в подвале. И даже сидели на одной цепи. И беседовали друг с другом, поскольку больше беседовать там было не с кем. Влад поставил микрофон, но ничего интересного не услышал.
План полковника был прост и вместе с тем требовал детальной проработки. Комбинация получалась многоходовая. Ход первый – похищается чемодан с уральскими деньгами, а Художнику подкидывается мысль, что это дело рук людей Киборга. Ход второй – у Киборга, в свою очередь, захватывается банкир, звучит звонок от имени Художника, выставляется претензия по старым спорам, а также за похищенный чемодан денег. И назначается стрелка для разбора. Потом на стрелку вызывается Художник. Мошеннический старый трюк – оба бандита будут считать, что говорят друг с другом, не представляя, что появился почтальон, который переписывает письма. Расчет был на то, что Художник и Киборг настолько ненавидят друг друга, что предпочитают общаться через своих помощников, а помощников по голосам не запоминают. И, наконец, главный ход – разбор!
Труднее всего уговорить обе группы согласиться на подходящее место для стрелки. Обе стороны были прекрасно осведомлены о многочисленных фокусах и коварстве своего врага. Но и это удалось утрясти. И стрелку забили на завтра.
– Они осмотрят заранее место, – сказал Влад. – У Художника почерк – он расставит сюрпризы. Или посадит снайпера. Или заготовит дистанционно управляемые мины. У него есть Шайтан. Киборг тоже не лыком шит. Но его братва – это шпана бывшая. Он привык массой брать. Нагонит толпу «быков». Пальцы веером. Тельник на груди рванет. И вопль – ты на кого, сука, попер?!
– Мы должны там оказаться раньше всех, – сказал Гурьянов.
Он сам был мастером на такие сюрпризы, которые не снились в страшных снах и Шайтану, и всей московской братве.
Место для стрелки забили около одной из подмосковных вымирающих деревень. Наладить хозяйство там всегда мешали раздолбанные дороги. Сегодня они лучше не стали. Если жители из соседней деревни и услышат выстрелы, то милиция доберется не скоро.
– Делаем закладки здесь и здесь, – полковник ткнул на карту аэрофотосъемки, которую только что достал в Службе. – И вооружаемся.
В одном из закутков бомбоубежища Влад еще год назад оборудовал тайник с арсеналом. Там лежали пять автоматов Калашникова, которые он стащил, когда задерживал бригаду оружейных торговцев. А британскую снайперскую винтовку Купера AW и радиоуправляемые взрывные устройства принес Гурьянов.
– Радость будет гаишникам нас по дороге тормознуть, – хмыкнул Влад, когда они загрузили арсенал в багажник «Волги».
– Не страшно, – в голосе Гурьянова звучала непоколебимая уверенность.
Им предстояло добраться до Москвы, прихватить экипировку, которая хранилась в квартире, а потом выдвигаться на точку.
Когда Гурьянов открыл дверь квартиры, то сразу почувствовал неладное.
– Вика! – крикнул он.
Никто не ответил.
– Этого еще не хватало, – поморщился Влад.
Гурьянов пролетел все комнаты. Вики не было.
– И куда ее черт понес? – спросил полковник.
– Барышня решила прогуляться, – досадливо произнес Влад.
– Черт, – былые подозрения в Гурьянове вспыхнули с новой силой.
– Что нам делать? – спросил Влад. – Искать ее? Или выдвигаться к точке?
Зазвенел звонок в дверь.
Гурьянов вытащил пистолет, приблизился к двери и крикнул:
– Кто?
– Вика, – донесся ответ.
Влад резко открыл дверь и отскочил, позволяя действовать Гурьянову. Если предполагаемые киллеры бросались в квартиру, то напарывались на выстрелы. Если влетала граната, друзья успевали укрыться от волны и осколков.
Но просто вошла Вика. Она съежилась и выглядела очень жалкой.
– Что случилось? – кинулся к ней Гурьянов.
– Я… – Она замолчала. – Не знаю… Мне надо поговорить с тобой.
Он провел ее на кухню, вытащил из холодильника пакет яблочного сока, налил в хрустальный, выщербленный стакан. Она опустошила стакан жадными глотками.
– Вот что, Вика. Рассказывай все. У тебя, я вижу, камень на душе.
– Вот он, мой камень. – Она взяла сумку и кинула на стол пачку документов в целлофановом рваном пакете. – Это от Кости.
– И они с самого начала были у тебя.
– Были.
Нечто подобное Гурьянов ожидал. Он очень хорошо разбирался в людях и знал, что предать его Вика не могла, а вот что-то утаить – без проблем.
– Извини. – Она опустила глаза.
