Армен скучающе слушал эту пространную косноязычную речь. А Киборг завелся:
– Мы – сила. Поэтому расходимся по-хорошему. Ты возвращаешь нам Муху. Считай, на первый раз простили.
– Чего? Муху? Банкира твоего?
– Да. Вы его захватили!
– Ты в солярии перегрелся?
– Че? – набычился Киборг.
– Теперь наше слово. Ты возвращаешь бабки, которые у нас отжал, тогда тебя на счетчик не ставим. И расходимся…
– Какие бабки? – не понял Киборг.
– Свердловские, которые вы в Марьине взяли.
– Ты чего за пургу гонишь, придурок?
Армен пожал плечами. Провел ладонью по голове – это был условный сигнал. Один из руднянских бойцов нажал кнопку рации. Сигнал полетел на рацию Шайтана.
Отдаленный щелчок выстрела…
Армен качнулся. И упал лицом в траву. В спине его была дырка.
Киборг на миг опешил. Огляделся. И вдруг его повело в сторону. Он почувствовал, что не владеет собой. Что трава вдруг приближается, и он утопает в ней лицом. Он улегся рядом с Арменом с пулей в шее.
И начался ад. Автоматные очереди. Боевики рассыпались, рассредоточивались. Укрывались за машинами. И уничтожали друг друга.
С мрачным удовлетворением Гурьянов одну за другой посылал пули, которые настигали свои цели. Опустошив свою винтовку, он расстрелял быстро магазин винтовки Шайтана.
У команды Киборга было численное превосходство. Руднянские надеялись на внезапность. Но только первая пуля настигла не Киборга, а Армена. Они решили, что Шайтан сошел с ума и шпарит с колокольни по своим.
Пара руднянских дернула в сторону. Но их прострочили очередями. «Жигули» пятой модели с руднянскими взвыли мотором и устремились прочь. Следом пристроилась вторая машина. Забарабанили очереди, разнося стекла «пятерки», но она ехала вперед, разбрызгивая грязь, по лужам, и скрылась за холмом, выйдя из сектора обстрела. Вторая машина тоже сумела уйти.
Влад, распластавшийся в полосе зеленки на пути отступления руднянских, нажал на кнопку дистанционного взрывателя – «пятерка» приподнялась над землей и рухнула вниз пылающими обломками.
Потом Влад аккуратно уложил очередь во вторую машину, которую развернуло взрывной волной. Он работал экономно, четко, как когда-то в Афгане по душманским караванам.
– Все, отход, – сказал полковник по рации. Он уже спустился с колокольни. – Пока им хватит.
Реутовские додавили руднянских двумя выстрелами из гранатомета. Все-таки человека три сумели добраться до леса и уйти. Но и команде Киборга битва дорого стоила.
Гурьянов погладил кнопку дистанционного взрывателя, которую забрал у Шайтана. Тот все просчитал. Руднянские зарыли в землю бак с пятьюдесятью килограммами тротила как раз в том месте, где, как надеялись, остановится караван Киборга. Расчет был как и на стрелке с Гиббоном: Киборг получает пулю, Армен кидается в укрытие, а взрыв сметает противников. После этого остается только подработать автоматами. Но первая пуля настигла самого Армена. И взрыв не произошел. Руднянских просто уничтожили.
Гурьянов никому не хотел оставлять шансов.
И нажал на кнопку.
Сработал радиовзрыватель. Бак со взрывчаткой запоздало рванул, сметая киборговскую команду, которая расслабилась, решив, что победа за ними…
Вечером Влад и Гурьянов смотрели новости о беспрецедентной мафиозной битве.
– Количество погибших в этой бойне в Мытищинском районе достигло тридцати человек, – радостно сообщил известный обозреватель телевидения.
На следующий день Влад, наведя справки по своим каналам, сообщил:
– Художника там не было. Погиб его первый помощник.
– А где он сам? – неприятно удивился Гурьянов.
– Черт его знает…
* * *
Прошел месяц после того, как руднянская команда перестала существовать, а бригада Киборга, оставшаяся без лидера и самых активных бойцов, развалилась, погрязла во внутренних разборках.
– Да, вспомнили мы с тобой молодость, – улыбнулся Влад.
Они сидели все в той же квартире уехавшего в Америку театрального режиссера и коротали вечер за бутылкой водки.
– Что ты теперь будешь делать? – спросил полковник.
– Восстановлюсь, наверное, в органах, – сказал Влад.
– Каким образом?
– Политик поможет. Он теперь мой по гроб жизни, – кивнул Влад. – Что по бумагам брата? Дали твои коллеги заключение?
– Вчера закончили работу. Шайтан сказал правду. Действительно, имела место многоступенчатая афера по перекачке крупных денежных сумм. Сначала на Кипр, потом в офшоры. Ну а дальше – Швейцария. Все сходится к фирме «Амстан».
– Как мы и думали – Лупаченко? – спросил Влад.
– Он, голубчик, – сказал Гурьянов.
Лупаченко – это председатель совета директоров компании «Амстан». Да-да, тот самый друг Кости, который так убивался о его гибели и помогал Гурьянову с похоронами. Это он организовал аферу с переброской денег, предложив Косте легко заколотить приличную сумму. А когда почва загорелась под ногами и встал вопрос – что дороже, дружба или собственное благополучие, ответ был прост: своя шкура ближе к телу. Предательство, ты многолико…
– Так что дело не закончено, – сказал Гурьянов.
– Что с ним делать?
– Председатель совета директоров «Амстана» – большая шишка. У него бронированный «Мерседес», машина с профессиональной охраной. Его сильно берегут. В Кремле ногой кабинеты открывает… И все равно, думаю, недолго ему осталось.
– Интересно, почему Художник не пришел на стрелку? – задумчиво произнес Влад. – Не в его привычках прятаться за чужие спины.
– Ты знаешь статистику. На самолеты, которые разбились, опаздывали в среднем в три-четыре раза больше народу, чем на обычные рейсы. Люди чуют запах гибели. Художник тоже почувствовал. Но ему не спрятаться. Ребята в Службе пошустрили, обнаружили следы его недвижимости. Вилла в Испании. Сказочное место. Чистый воздух. Средиземное море. Покой и воля.
– Красота.
– Я люблю Испанию, – сказал Гурьянов. – Консервативная страна. Низкий уровень преступности. Даже разборок там не было, пока наши братаны у них недвижимость не стали скупать.
– И что?
– Русская мафия теперь разборки там между собой чинит. Кровавые, – многообещающе произнес Гурьянов.
* * *
В Москве уже холод. Слякотная осень, простуды. Серый город. Давящее небо. Сопливая мерзость.
Тут же – солнечно, тепло. Фрукты, хорошее вино, которое испанцы пьют вместо воды. И главное – ощущение, будто улетел на другую планету. Вырвался из притяжения надоевшего мира, отбросив за собой, как отработанные ступени, все заботы, проблемы.
