Вот тут Илья и сказал матери, чтобы не волновалась.
– Мам, скажу тебе правду. Я пока никому не говорил, но мне хочется написать статью – знаешь, социальную – про то, что власть имущие не замечают проблем «маленьких людей», – вдохновенно сочинял Илья, стараясь не смотреть на мать. – Если у рабочих там были проблемы, то это важно, понимаешь? Хочется написать о чем-то по-настоящему стоящем, серьезном. – Вот тут он взглянул ей в глаза, в душе ругая себя за то, что использует запрещенный прием. – Помоги мне, пожалуйста, мама.
Она не сразу, но все же сдалась. Сказала, где живет Митька: выяснилось, что недалеко, через улицу, на первом этаже малосемейки.
Илья отправился к нему на следующий день, после работы, прихватив с собой бутылку водки. Номер квартиры мать не знала, но Илья полагал, что все равно сумеет найти Митю.
Так и вышло. Дом был одноподъездный, выстроенный из белого кирпича, который со временем приобрел грязно-серый оттенок. Домофон оказался сломан, так что попасть внутрь не составило труда.
Потянув на себя скрипучую дверь и ступив в подъезд, освещенный тусклой лампочкой, Илья увидел прямо перед собой стол вахтера. За ним сидела женщина и грызла семечки. Гора шелухи была уже приличная: по всей видимости, лузгала она их давно.
– Добрый вечер, – поздоровался Илья и постарался улыбнуться как можно приветливее. – Я ищу человека по имени Митя. Он живет на первом этаже. Не подскажете, в какой квартире?
Тетка (Илья так и не понял, кто это – вахтерша, дворничиха или просто жительница дома) смерила Илью насмешливым взглядом.
– Чой-то тебе Митька-то понадобился? На собутыльника, вроде, не похож.
– Мне нужно с ним поговорить, – терпеливо ответил Илья.
Женщина хохотнула и сунула в рот очередную семечку.
– Поговорить! Митька известный разговорщик. Направо иди, до конца коридора. – Она сказала «колидора». – Девятая квартира. Сразу увидишь, мимо не пройдешь.
Илья поблагодарил любительницу семян подсолнечника и отправился на поиски квартиры Мити. Пройти мимо нее, действительно, было сложно. Понятно, что жили в малосемейке люди, в основном, небогатые, но двери все же были аккуратные: у кого железные, у кого обитые дерматином. Митина же, единственная из всех, была деревянная, причем, похоже, ее неоднократно выносили, потому что косяк был разбит, а сама дверь – вся в трещинах.
Илья постучал и, не получив ответа, толкнул ее.
Дверь поддалась, но войти Илья не успел:
– Кого принесло? – К нему спешил хозяин. – Чё надо?
Удивительно, но Митя был трезв. Или, по крайней мере, не очень пьян, и Илья счел это большой удачей.
– Вы меня помните? – спросил он. – Я сын Ирины, вашей знакомой. Илья.
Митя зыркнул на него настороженным и одновременно заискивающим взглядом и заблеял:
– Я не делал ничего. Ирка-то… Она сама…
– Все нормально, – перебил Илья. – С матерью все хорошо. Она уже поправляется.
Митя ощерился в улыбке. Почерневшие зубы торчали в деснах криво, словно их кто-то понатыкал туда как придется.
– Так это отлично, братишка! Дай бог ей, как говорится!
– Можно мне войти?
– Так это… – Митя поскреб щетину. – Заходи, чё.
Обстановка в единственной комнате была спартанская: из мебели только диван и табуретка.
– Садись, куртку свою сымай, тут натоплено, – гостеприимно сказал Митя, и Илья послушно сел, чтобы не обижать радушного хозяина. Снятую куртку пристроил на коленях.
– Я тут принес… – Илья достал из пакета бутылку и поставил на табуретку.
Хозяин оживился, заявил, что Илья ему «сразу понравился, видно, что наш человек». Он принес из кухни два стакана и щербатую тарелку, на которой скучали шесть сушек.
Ловким движением открутив крышку, Митя разлил водку по стаканам.
– Мне не надо, – воспротивился было Илья.
– Как это? Что я, алкаш, один пить? – Возмущение было вполне искренним: возможно, Митя верил, что не алкаш.
– Тогда чуть-чуть.
– Ну, за все хорошее. – Митя лихо опрокинул в себя огненную воду и, крякнув, взял сушку. Понюхал, положил на место.
Илья поднес свой стакан ко рту, подержал на весу, поставил обратно на табурет.
– Помните, вы мне рассказывали про отель «Петровский»?
– Ну.
Непонятно было, как это расценивать: «да» или «нет».
– Вы говорили, кто-то из ваших знакомых слышал, как там по ночам воют демоны или что-то в этом духе.
– Ну, – снова сказал Митя, и Илья решил, что это все же «да».
– Можете рассказать подробнее?
Митя снова взялся за бутылку, налил себе (Илью на сей раз уговаривать не стал) и выпил.
– А тебе что до этого? Как тебя? Серега, что ли?
– Илья. Статью пишу. Многие жаловались, но никто не хочет обращать внимание на проблему.
Хозяин вдруг как-то поник. Свесил руки между колен и грустно сказал непохожим на обычный, совершенно трезвым голосом:
– Кому мы нужны, Илюха? Мы для всех так… Не люди, а обмылки. Вроде и нету нас. Смотрят сквозь, помер – туда и дорога.
Тихая покорность и горечь, прозвучавшие в этих словах, тронули Илью. Хотя он и знал по опыту, что люди, ведущие такую жизнь, как Митя, часто виноваты в этом сами, а их близкие несчастны куда больше их самих.
– Пожалуйста, расскажите, что знаете, – попросил он.
И Митя рассказал, почти не притрагиваясь выпивке.
Звали его, как выяснилось, не Дмитрием, как Илья решил поначалу, а Митрофаном.
– Я в деревне вырос, в Рождественском. Эту квартиру мы с женкой моей получили. Померла она пять лет тому как, женка-то. Моя бабка – умная была, покойница! – мне с малолетства говорила: «Места на свете – они как люди. Есть добрые, а есть злые. От плохих держись подальше – целее будешь».
Петровская больница, которую перестраивали в гостиничный комплекс, была как раз таким «злым» местом. Правда, понятно это стало не сразу.
В первое время чернорабочие, которых наняли убирать строительный мусор, приходили только днем. А потом стало ясно, что темпы не такие быстрые, как хотелось бы, и нужно нанимать еще работников, чтобы они трудились в две смены.
Митрофан и его знакомые, на правах старожилов, работали днем, а новички стали приходить по ночам. Тогда-то и поползли слухи.
Одна из женщин, что нанялась во вторую смену, как-то утром начала скандалить и просить расчет. Начальник объяснял, что заплатит всем в конце недели, как обычно, но она твердила, что больше ни за что не придет:
– Тут мертвецы по коридорам бродят! Безглазые твари в подвале! – Вопила она, но никто, конечно, не верил.
