Тесла Леонидова проговорила это совершенно спокойно, и Илья удивленно взглянул на нее. До этого момента она рассказывала о случившемся с точки зрения науки и логики, оперировала историческими фактами: показывала письма, дневниковые записи, полицейские отчеты о пропавших людях, зачитывала выдержки из газет.
– Почему вы так на меня смотрите? – дернув уголком рта, спросила она. – Если бы вы сами не подозревали, что это может быть следствием вмешательства потусторонней сущности или сущностей, то не пришли бы ко мне. Мы с вами изначально договорились, что придется раздвинуть рамки обыденной реальности. Так чего уж тут миндальничать?
Разумеется, она была права, и Илье стало немного неловко за неуместный скепсис.
– Что стало с домом? – спросил он, желая побыстрее сменить тему.
– Оправившись примерно через полгода от полученных травм, Наталья Петровская уехала жить во Францию и прожила там 35 лет, до самой смерти. Замуж больше не выходила, детей не имела, жила затворницей. В Россию не возвращалась. Дом передала в дар городу Быстрорецку с жестким условием, что в здании всегда будет располагаться только медицинское учреждение.
Тесла Леонидовна закрыла свою книгу, отодвинула на край стола.
– Видите взаимосвязь? Как только дом пытаются использовать по иному назначению – жить в нем или устраивать, как в данном случае, этот балаган с отелем, ресторанами и вечеринками, начинает происходить страшное. Убийства, исчезновения – все это предстоит, и будет только нарастать, пока нынешние владельцы не одумаются и не исполнят волю Петровской. Не вернут городу больницу. Люди, которые так или иначе втянуты в это дело, будут страдать. Причем самое жуткое, что тьма расползается, порой выходит и за пределы дома, преследуя причастных.
В кабинете было светло и уютно, но от этих слов Илью передернуло, мороз пошел по коже.
– Да, тьма идет не за всеми, конечно же, а лишь за теми, кто как-то связан с домом. Даже если вы уже за пределами Петровской больницы, вас это не спасет, как не спасло ни Рогова, ни Гусарова. – Женщина, похоже, заметила наконец-то побелевшее лицо Ильи и поправилась: – Я говорю обобщенно. Не лично вас, а любого, кто вовлечен в ситуацию.
– Я всего лишь статью об этом написал.
– И в статье этой всего лишь говорилось о том, как хорош новый отель и как здорово там будет толпам клиентов, – усмехнулась Тесла Леонидовна.
– Как вы думаете, почему это происходит?
– На самом деле вы хотели спросить, что вам теперь делать, – проницательно заметила Тесла Леонидовна. – Потому что мы с вами оба понимаем, в чем первопричина, тут не нужно быть семи пядей во лбу. Понятия не имею, какая сила делает то, что она делает в здании Петровской больницы и как именно такое вообще возможно; боюсь, это за пределами человеческого понимания. Но абсолютно очевидно, чего эта сила или, если хотите, эти силы, добиваются. Им не нравится, что на месте, где прежде была больница, находится что-то другое. В том ли дело, что это сакральное место, или дело в скоплении энергии смерти и болезни – тут можно долго рассуждать. Но если желаете услышать мое мнение, то для всеобщего блага добиваться следует одного: использовать здание исключительно как медицинское учреждение – и точка!
«Легко сказать», – подумал Илья.
Дверь открылась, и в кабинет впорхнула Леночка.
– Вы еще не закончили? – спросила она.
– Как раз собирались прощаться, – ответила Тесла Леонидовна.
Илья подумал, что она права: можно еще долго мусолить эту тему и пугать друг друга ужасами Петровской больницы, но главное уже сказано. И вектор действий определен.
Собрался он быстро. Тесла Леонидовна пошла провожать гостя.
– Не обижайтесь на меня за резкость, – немного виновато проговорила женщина, когда они оказались в коридоре. – Еще и выпроводила вас, чуть не прогнала.
– Все нормально, – ответил Илья. – Рассказали обо всем, что знаете, – это главное. Я вам очень признателен.
– Вы единственный, кто захотел слушать. Поверьте, я это ценю. Просто столько всего передумано, столько раз видела недоверие людей. – Тесла Леонидовна повертела кольцо на пальце. – Иные и смеялись, и пальцем у виска крутили. Да и вы, Илья, если уж начистоту, не поверили бы, если б сами не увидели. Люди, которые сталкиваются с паранормальными явлениями, всегда выглядят странно, когда пытаются рассказывать, чему стали свидетелями. Им никто не хочет верить, ведь это слишком страшно – сознавать, что любому человеку может встретиться нечто необъяснимо жуткое.
В этой короткой речи было столько затаенной боли и обиды, что Илья не знал, как на это отреагировать. Успокоить? Прощения попросить? Он молчал, и Тесла Леонидовна, взяв себя в руки, более спокойным голосом произнесла:
– Удачи вам. И берегите себя.
Выйдя из здания архива, Илья не пошел на автобусную остановку, решил прогуляться до станции метро. А по пути, пока не пропала решимость, поговорить с Томочкой.
Девушка долго не брала трубку, а когда ответила, голос звучал суховато и настороженно.
– Я тебя отвлекаю? Ты на работе?
– Дома. Говори.
Телеграфный стиль после стольких лет душевного общения. Илья прежде и понятия не имел, что Томочка умеет вот так разговаривать.
– Послушай, это прозвучит как бред, но я точно знаю, что работать в отеле опасно.
– С чего вдруг? – Она как будто и не удивилась, поинтересовалась равнодушно.
– Так сразу и не скажешь. Но это…нехорошее место. Я точно знаю, что от него нужно держаться подальше. – Томочка молчала. – Возможно, я и сам не поверил бы, если бы мне кто-то сказал. Но после того, что случилось со мной весной, верю в такие вещи, и ты… – Он замялся. Говорить в пустоту было тяжело. – Ты тоже веришь, ты же сама видела…
– Тогда – да. А в отеле ничего нет. – Томочка произнесла это с вызовом, и Илье пришло на ум, что она врет. – Если у тебя всё, то извини, у меня дела.
– Ты тоже видела что-то? – выпалил он. – Скажи правду!
Она коротко хохотнула.
– Ишь ты! Правду ему подавай! Правда в том, что мы с тобой чужие люди, Илюша, так что оставь меня в покое. Раньше надо было заботу проявлять! Или совесть замучила? Брось, не стоит! Нечего меня жалеть, я в твоей снисходительности не нуждаюсь! – Томочка почти кричала, и Илья опешил, не понимая, чем спровоцировал такую вспышку. – Сделай одолжение, не звони больше!
Короткие гудки кусали, жалили. Илья отвел телефон от уха. Щеки горели. Он, конечно, не ожидал, что Томочка сразу поверит и со всех ног побежит писать заявление об увольнении, но и такого жгучего потока яростных слов не ожидал тоже.
На работу Илья не пошел. Вернулся домой, постарался забыться в делах и заботах. К матери пришла медсестра – нужно было пройти очередной курс лечения. Поставив укол, она сказала:
– Очень быстро поправляетесь. После такого люди годами отходят, а вы прямо молодцом.
