Обслуживающий персонал – женщина, которая следила за порядком в доме, готовила еду, а также садовник, он же дворник, не жили в «особняке», приходили утром и уходили вечером.
Но ведь был же муж. Владимир должен быть в кабинете!
Подумав об этом, Лариса поняла, что ее беспокоило. Голос, который разбудил ее, принадлежал мужу. Он звал – и звал на помощь! А теперь умолк.
Ларисе стало страшно. Вспомнилось, что он с вечера жаловался на плохое самочувствие; подумалось, что такое безразличие к судьбе и здоровью собственного мужа выглядит дурно.
Набросив махровый банный халат, который оставила с вечера на спинке кресла, женщина вышла из комнаты. Кабинет мужа был на первом этаже. Она миновала коридор и, оказавшись на лестнице, на том самом месте, где стояла и слушала разговор Владимира с Роговым, потянулась к выключателю. Лампочки почему-то не зажглись.
«Пробки выбило? Авария?»
На улице и в домике охраны освещение было. Возвращаться в комнату и проверять, есть ли оно там, не хотелось. К тому же света, льющегося из окон, хватало, чтобы спуститься вниз, не сломав шею. Лариса плотнее запахнула халат и взялась за перила.
Уже пройдя первые ступеньки, она почувствовала холод. Чем ниже она спускалась, тем сильнее мерзла, как будто шла к проруби во время Крещенского купания. От холода ныли кости и зубы, идти было сложно.
«Дверь, что ли открыта? Или окна?» – недоумевала она.
Вместе с холодом Лариса чувствовала безотчетный страх. Хорошее слово – «безотчетный», точное. Какой уж тут отчет! Умом совершенно не понятно, чего боишься, что происходит, есть ли рядом нечто страшное, но все волоски на теле встают дыбом, в желудке холодеет, а ладони от волнения мокрые, как на экзамене.
Лариса пошарила по стене: здесь выключатель тоже не работал. Вызвать охрану или…
– Помогите мне!
Голос раздавался из кабинета мужа. Он снова звал ее! Интонации были незнакомые – умоляющие, растерянные.
Не раздумывая, Лариса пошла вперед. Пересекла холл, гостиную, открыла дверь в короткий коридор, за которым располагались кабинет мужа, библиотека и бильярдная. Тут было совсем темно – свет не зажигался, единственное окно выходило на забор, возле которого росла яблоня.
Лариса замерла, понимая, что не хочет идти дальше. Там, впереди, ждало что-то… чуждое. Слово родилось внутри, как прежде родился страх.
Но чего бояться? Там Володя, уговаривала она себя, всего лишь Володя – не очень-то молодой и не слишком здоровый человек, который просит о помощи. Сердце, наверное, инфаркт или еще что…
Но, стоя в коридоре, окутанная льющимся невесть откуда, подобно студеной воде, холодом, погруженная во мрак, Лариса знала: здесь есть еще кто-то. Откуда пришло к ней это знание? Ничьих голосов она не слышала, не могла разглядеть ничего во тьме. Но ощущение присутствия было резким, как звериный запах хищника.
Женщина прижалась спиной к стене, стараясь дышать как можно тише, уверенная, что оно видит ее, оставаясь невидимым. Чьи-то безумные желтые глаза смотрели прямо на нее, ждали, когда она подойдет ближе.
«Рогов… Что он говорил? Кто приходил к нему?»
Из кабинета мужа донесся стон – высокий, слабый, беспомощный, даже не стон – подвывающее щенячье поскуливание. А следом:
– Не надо! Я не хочу… НЕ НАДО!
Последние слова Владимир прокричал – и была в том крике такая смертная мука, такой бездонный ужас, что Лариса больше не могла этого выносить. Инстинкт самосохранения, который помогал выживать нашим предкам, проснулся в ее крови, и Лариса, не думая, не рассуждая, рванулась за дверь, выскочила в коридор и взлетела по лестнице.
Сама не помнила, как очутилась в своей спальне, захлопнула дверь, заперла замок. В груди болело, Лариса не чувствовала ног, ее колотило, хотя здесь было тепло, даже жарко – отопление работало на совесть.
Повинуясь порыву, Лариса щелкнула выключателем: спальня озарилась ровным мягким светом. С электричеством все было в порядке.
Словно цапля, на негнущихся, деревянных ногах пересекла она спальню и забралась обратно в постель. Включила еще и ночник, сжалась в комочек, подтянув ноги к груди.
Возможно, в эту самую минуту ее муж умирал там, внизу, но никакая сила не заставила бы Ларису выйти из комнаты до рассвета. Мысль позвонить в полицию ни на секунду не пришла ей в голову.
Охрана на входе и камеры наблюдения по всему периметру исключали возможность проникновения грабителей. Но дело даже не в камерах и охранниках, которых, при должном мастерстве, можно было обойти. То, что пробралось этой ночью в кабинет Владимира, не имело ничего общего с преступным миром, да и вообще с человеком.
То была иная, пришлая, губительная для всего живого сила.
Глава пятая
– Почему ты открыла отель? Почему не свернула проект? – спросил Илья, когда Лариса закончила рассказ. Незаметно для себя он тоже перешел на «ты», хотя вообще-то подобные переходы давались ему с трудом.
Она недоуменно поглядела на него.
– С чего бы мне это делать?
– Ты же понимала, что смерть твоего мужа связана с отелем! Не могла не понимать, после всего, что произошло!
– Не притягивай факты за уши, – наставительно произнесла Лариса. – Во-первых, поутру я стала воспринимать все иначе…
– Ясное дело! Убедила себя, что ночью все почудилось, – перебил ее Илья. – А лицо своего мужа ты видела? А то, что он как под прессом побывал?
Гусарова смерила его злым взглядом.
– У тебя все вот так просто, да? Все ниточки берут и связываются сами собой? – Она помолчала. – Врачи не знали, что с ним, но что они вообще знают? Это во-первых. Во-вторых, даже если и было… нехорошее, то это связывало Рогова и моего мужа. Они могли натворить что-то, за что потом поплатились. Я-то тут при чем?
Илья снял очки и потер глаза. Лариса с вызовом смотрела на него, но он молчал. Что теперь говорить, что толку препираться и думать, как следовало поступить? Отель открыт, фарш назад не провернуть.
– Лариса, ты же понимаешь…
Что ей следовало понимать, он так и не договорил.
– Это что еще такое? Смотрите-ка! – прокричал нетрезвый женский голос.
На сцене, где только что был лишь диджей со своей аппаратурой, появился еще один человек – возник буквально из воздуха. Музыка смолкла, по залу, замирая под потолком, прокатился удивленный шепоток. Люди перестали говорить, жевать, танцевать – десятки глаз смотрели на взявшегося откуда-то незнакомца.
Молодой мужчина в серых джинсах и свитере с высоким горлом, обутый в высокие армейские ботинки стоял, широко расставив ноги, как моряк на палубе, пытающийся удержать равновесие во время качки.
Дискотечные огни продолжали мигать, выхватывая из толпы то одно лицо, то другое, и было в этом зрелище нечто инопланетное, фантастическое. Незнакомец смотрел на замерших кругом людей, по-видимому, не понимая, где он и что с ним.
