Прошло совсем немного времени после изгнания Саладином из Каира чернокожих бунтовщиков-суданцев, как появилась еще большая опасность. Крестоносцы не замедлили с оценкой политических перемен в Египте. Захват полководцами Нур ад-Дина долины Нила поставил Иерусалимское королевство в отчаянное положение, с обеих сторон его контролировали войска одной и той же державы. В гаванях Дамиетты и Александрии находился мусульманский флот, который был в состоянии прервать коммуникации крестоносцев с Европой, помешать прибытию кораблей с пилигримами и захватить их грузы. Необходимо было предпринять все возможные действия, чтобы разорвать эту фатальную цепь обстоятельств, которая угрожала самому существованию власти латинян в Палестине. Наибольшая угроза, которой должен был противостоять Саладин, была связана, вероятно, с возникшим заговором в Каире. Амори обменялся дружеским рукопожатием с византийским (восточно-римским) императором, и его флот из 220 кораблей поддержал большие сухопутные силы крестоносцев, осадивших Дамиетту. К счастью для ее защитников, противные ветры задержали флот при его выходе из залива Золотой Рог в Константинополе, и Саладин воспользовался этой передышкой и укрепил свой гарнизон, подготовившись к наступлению противника. Одновременно он послал гонцов к Нур ад-Дину с сообщением о положении дел, особенно упомянув о риске в связи с тем, что, в то время как он, Саладин, отправился на помощь Дамиетте, в Каире осталась враждебная ему партия. В ответ на его обращение эмир Сирии послал войска в Египет, отряд за отрядом, и начал отвлекать внимание врага, имитируя наступательные действия против Палестины.
Осада Дамиетты началась в ноябре 1169 г. Амори занял позицию между городом и морем и ждал прибытия византийского флота. Он появился спустя три дня, но железная цепь, охраняемая неприступной башней, помешала флоту войти в гавань, и он не мог оказать помощь, которую от него ожидали. Добиться быстрого успеха помешала нерешительная тактика; и когда, промедлив, франки, ведомые храбрым королем, пошли на приступ со всеми своими хитроумными осадными машинами и передвижными боевыми башнями, гарнизон уже подготовился к отпору. В результате быстрой вылазки машины были сожжены, и пожар даже охватил часть флота. Саладин тем временем привел свои войска, имея большие запасы продовольствия и оружия и миллион золотых монет в войсковой казне. Своими постоянными набегами он держал в напряжении осаждавших. К тому же гарнизон мог легко снабжаться всем необходимым по одному из рукавов Нила, который находился под защитой войска, подошедшего из Каира. У франков же начали заканчиваться хлебные припасы; фруктовая диета не пошла им на пользу, их желудки не привыкли к подобному питанию. Начались болезни и голод, ряды воинов поредели. Византийцы на кораблях тоже голодали, и латиняне с берега не могли оказать им никакой помощи.
Сама природная стихия, казалось, вошла в сговор с нераспорядительностью командования, еще больше усугубив положение франков. Проливные дожди вызвали подъем уровня воды в Ниле, и лагерь, расположенный на низменной местности, был затоплен. Шторм перевернул все палатки и снес строительные осадные леса; и воины гарнизона, вдобавок к бедственному положению осаждавших, начали обстреливать последних камнями из мощных катапульт. В лагере поднялся ропот; сильно потрепанные отряды воинов, часть которых утонула, часть умерла от голода, потребовали отправить их домой. Спустя 50 дней бесполезных усилий Амори был принужден снять осаду. Был заключен мир, и великодушные и деловые жители Александрии открыли свои рынки изголодавшимся захватчикам, которые, подкрепившись как следует, беспорядочной толпой отправились в обратный путь в Палестину (19 декабря). В дополнение к катастрофе, буря разбросала и потопила чуть ли не весь флот, и море выбросило мертвые тела византийцев на берег, который они пришли завоевать. Как говорит пословица: «Пошли по шерсть, а вернулись стрижеными». Отныне Латинское королевство, вместо того чтобы наступать, перешло к обороне.
Вдохновленный разгромом франков у Дамиетты, Саладин вышел в поход на следующий год, который запомнился землетрясением, опустошившим Сирию. Были разрушены многие древние города. Начались военные действия, которые закончились 22 года спустя подписанием мирного договора с английским королем Ричардом I Львиное Сердце. Первый набег Саладин совершил против Газы, приграничного города Латинского королевства. По пути он осадил небольшую крепость Дарум, южный форпост христианства, который был недавно укреплен королем Амори; защищали его тамплиеры. Их командир Ансель де Пас отважно оборонялся, дав Амори время подойти на помощь с 250 рыцарями обоих военных орденов и 2 тысячами пехотинцев, которые выбили сарацин с их позиций. Саладин не стал ждать решающего сражения: глухой ночью он отошел от Дарума, и не успели жители Газы проснуться, как их город был взят. Однако цитадель, представлявшая собой сильно укрепленную крепость, построенную Балдуином II, не сдалась. И ее комендант Мило де Планси решительно отказался принять бежавших горожан, которые были вынуждены остаться у ворот и биться насмерть. Саладин не планировал длительной осады и, разграбив город, не тронул крепость и вернулся в Египет с добычей. На обратном пути он прошел близко от Амори, который призвал своих воинов к оружию, но с облегчением увидел, как враг уходит, не ввязавшись в битву. Успешный год закончился в декабре 1170 г. взятием Эйлы в заливе Акаба. Это был тот самый Эйлат (откуда Соломон отплыл в страну Офир), ключевой пункт на Красном море на пути паломников в Мекку. Для того чтобы отвоевать это важное место у крестоносцев, Саладин построил корабли в Каире, затем доставил их, разобрав на части и погрузив на верблюдов, на побережье Красного моря. Собрав корабли и спустив их на воду, он атаковал Эйлат одновременно с моря и суши и взял его.
Эти успешные действия против «неверных» принесли Саладину известность среди египтян. Они были готовы забыть разделявшие их религиозные споры ради возможности захватить большую добычу во время очередного похода. Сунниты и шииты, египтяне и турки охотно встали под знамена молодого вождя, против которого они часто замышляли зло, пока речь не шла о священной войне. Способности полководца и его отважные действия убедили войско в том, что он имеет все права быть командующим, и все люди призвали его быть им верным защитником. Его власть теперь обрела твердое основание, и он мог решиться на чрезвычайные действия. Ненормальное положение, когда визирь-суннит занимал свой пост при фатимидском халифе, было особенно нетерпимо для человека, придерживавшегося правоверных взглядов, то есть Саладина. Уже некоторое время эмир Сирии и аббасидский халиф Багдада принуждали его покончить с этой политической и богословской непоследовательностью. Необходимо было внести имя истинного, но отнюдь не лжехалифа в общественную пятничную молитву (хутбу), что служило официальным признанием власти правителя. До сих пор Саладин, несмотря на исповедуемые им религиозные догматы, выступал против этого предложения, утверждая, что подобные изменения могут привести к революции в Египте. Другой причиной, о которой он не упомянул, была та, что его популярность среди правоверных египтян могла обеспечить ценную поддержку в намечавшихся событиях, то есть весьма вероятном разрыве с Нур ад-Дином.
В 1171 г. положение Саладина укрепилось, и он мог позволить себе пойти на риск. Фатимидский халиф уже не имел никакого влияния на политику. После убийства чернокожего дворецкого халиф и его двор были поставлены под жесткий контроль белого евнуха Каракуша, ставшего правой рукой Саладина. Его имя, вместо того чтобы ассоциироваться с верностью и твердостью, стало в турецкой империи обозначением смешной марионетки, что-то наподобие английского персонажа Панча. Изоляция и бессилие халифа принизило влияние шиитского учения в Каире, и Саладин организовал религиозное образование согласно суннитскому учению. Он основал в 1170 г. училища Насирия или Шерифья и Камхия поблизости от мечети Амр в Фустате и пригласил опытных учителей веры в столицу и основные провинциальные города.
