Не потеряв присутствия духа, великий полководец, который всего лишь раз бросил свою армию, поспешил набрать новую. В письме своему брату в Дамаск Саладин пишет: «В бою я думал о тебе, когда клинки врага утоляли жажду в нашей крови». Он признает, что в ходе битвы сложилось отчаянное положение и «мы не раз были на грани разгрома, но Аллах спас нас ради того, чтобы мы выполнили наш долг в будущем». Три месяца спустя он уже был готов к новому походу против франков. Весна 1178 г. застает его в лагере под Эмесой. Между полководцами Саладина (которые все были его родственниками) и франками произошло несколько стычек. Войска, осаждавшие Хаму, одержали победу, принесшую большие трофеи и много пленных, которых Саладин приказал обезглавить. Они были «неверными», и они грабили и опустошали земли «истинно верующих». Оставшиеся месяцы года войско провело в Сирии, но активных действий не предпринимала ни одна из сторон. Саладин провел зиму в Дамаске, а весной начал подготовку к окончательному сражению с Балдуином.
Король Иерусалима после своего триумфа под Рамлой продвинулся на земли сарацин и установил передовые посты на дороге в Дамаск. В одном месте был брод через Иордан, называемый брод Иакова, потому что именно здесь Иаков боролся с ангелом. Его называли также Брод скорбей. Здесь король восстановил небольшую крепость, которая защищала не только переправу через реку, но контролировала подходы к равнине Банияс, житнице Дамаска, где произрастали рис и хлопок, и росли густые рощи лимонных деревьев у подножия Снежной горы. До сих пор эта плодородная долина была поделена полюбовно между франками и мусульманами, и могучий дуб отмечал границу между двумя народами, по обе стороны от которой паслись рядом стада. Саладин напрасно предложил сначала 60 тысяч, а затем 100 тысяч золотых монет королю, чтобы тот отказался от оскорбительного для сарацин соглашения. Теперь он вознамерился стереть крепость с лица земли. Его племянник Фарук-шах уже одержал одну победу над франками, устроив им засаду в апреле 1179 г.: он напал на короля Балдуина IV, которого сопровождала небольшая свита, в горном ущелье близ Бельфора. И только ценой своей жизни доблестный коннетабль Иерусалимского королевства Онфруа II де Торон спас молодого суверена от неминуемого плена. Гибель этого отважного рыцаря была тяжелым ударом для франков. «Никакими словами нельзя описать Анфари, – пишет арабский историк Ибн аль-Асир, – его храбрость и военное умение вошли в пословицу. Аллах попустил ему быть мечом, карающим согрешивших перед ним мусульман».
Воспользовавшись представившейся возможностью, Саладин, перенесший свою ставку в Банияс, перешел в наступление и в июне снова встретился с королем Иерусалима. Балдуин, узнав, что сарацины грабят окрестности Сидона, пошел на помощь городу, стремясь отомстить за пережитое им унижение. Идя на север и миновав Сафад и Торон (Тибнин), он достиг вершины горы рядом с селением Месафа, откуда открывался широкий вид на местность Марджъуюн или Мергион («Луг множества источников»), и увидел лагерь Саладина прямо под собой. Попытавшись сразу же перейти в наступление, его войска смешали свои ряды, пехота отстала, и части стали вступать в бой по отдельности. Первоначально они навязали свою тактику, и враг начал отходить. Но Одо во главе храмовников (тамплиеров) слишком увлекся преследованием бежавшего противника и удалился на значительное расстояние от основного войска, еще больше распылив силы христиан. Саладин воспользовался этим, собрал свои легкие войска и призвал их атаковать со всей мощью. Рыцари, решившие, что победа близка, были ошарашены яростным натиском. Отягченные множеством добычи, они не смогли вовремя перестроиться. Многие были убиты или взяты в плен, а оставшиеся в живых переправились через реку Литани и нашли убежище в лежавшей поблизости крепости Бельфор; другие же отступили в Сидон. Победа была тем более ценна, что в плену оказались многие знатные рыцари. Великие магистры ордена госпитальеров и ордена рыцарей Храма, граф Раймунд Триполийский, Балиан Ибелин, Балдуин из Рамлы и Гуго из Тиверии были среди тех 70 рыцарей, о которых сообщает личный секретарь султана Имад ад-Дин и которые предстали перед Саладином в его шатре. Балдуин получил свободу за выкуп в 150 тысяч золотых монет Тира и освобождение тысячи пленных сарацин. Но когда Саладин предложил обменять Одо де Сент-Амана на эмира, захваченного в плен франками, магистр, по словам Гийома Тирского «высокомерный и надменный человек, дышащий гневом, не имевший ни страха Божия, ни уважения к людям», храбро сражавшийся в тот день, но несший основную вину за катастрофу крестоносного войска, ответил с вызовом: «Тамплиер может предоставить в качестве выкупа только свой пояс и боевой кинжал». Одо умер в плену. «Он перешел из тюрьмы сразу в ад», – говорит арабский историк Абу Шама.
Теперь для Саладина была открыта дорога к крепости Шастеле, «Крепости великой скорби», у брода Иакова, которую построил король Бадуин IV. 25 августа он был уже у стен крепости. Саперы сразу же начали вести подкоп, одновременно с этим были взяты внешние укрепления. Франки защищались со всей решимостью, надеясь, что скоро придет подкрепление. На следующее утро сарацины завершили глубокий подкоп и подожгли в нем деревянные опоры и ожидали, когда обрушатся стены. Они прождали два дня, в течение которых дерево продолжало гореть, но стены продолжали стоять. Ведь они были в девять локтей толщиной, а подкоп имел в ширину всего лишь три локтя. Саладин понял бесполезность замысла и велел принести воды: «Каждый, кто принесет мне бурдюк воды, получит золотой динар». Его приказание было сразу же исполнено, и все раскопы под стенами были затоплены. Тогда саперы вернулись и углубили подкоп и снова разожгли в нем огонь. После этого в четверг 30 августа 1179 г. стена обрушилась. Сарацины ворвались в пролом и взяли город приступом; 700 человек взяли в плен и освободили пленных мусульман. Часть франков была перебита, и тела их брошены в крепостной колодец, а остальных отправили в плен в Дамаск. Султан наблюдал до конца за тем, как сравнивали замок с землей и от него не осталось и следа. Как пел часовой мастер Али из Дамаска: «Как мы можем оставить в доме патриархов тех, кто изменил в вере, поклявшись следовать ей? Я искренне взываю к вам, а искренность – это часть религии, оставьте дом Иакова, поскольку Иосиф пришел».
Когда король Иерусалима наконец-то пришел снять осаду с любимой крепости, он нашел только кучи камней, почерневших от жара огня. Крестоносцы не пытались больше заключить новых соглашений с Саладином в этот год. Болезнь их короля (проказа) прогрессировала, и франков беспокоил вопрос о наследнике. Перемирие в данном случае было желательным. Зиму Саладин посвятил созданию сильного флота из семидесяти судов для будущей экспедиции. Осенью 1179 г. флот опустошил побережье и вызволил из христианского плена тысячу человек. Этот успех вдохновил султана предпринять совместные действия на море и на суше. Весной 1180 г. Саладин вновь был под Сафадом, ожидая подмоги со стороны флота, прежде чем начать победоносную кампанию. Балдуин был мудр и проявил предусмотрительность: он отправил к султану послов для заключения мира. Саладин был не прочь пойти на перемирие, на состояние его владений серьезно повлияли засуха и плохой урожай. Летом он согласился заключить перемирие на два года и прекратить военные действия на суше и на море. Это касалось как местного населения, так и пришельцев. Договоренность была подтверждена торжественными клятвами с обеих сторон. Для франков это было унизительное соглашение. Никогда прежде они не ставили печать под текстом договора, заключенного на равных условиях и не имевшего для них выгод. Неудивительно, что их гордость взбунтовалась. Граф Триполийский, не будучи другом короля, открыто отказался принять соглашение. Но неожиданный набег сарацин на его земли в мае и появление флота Саладина в Тортосе (Тартус) заставили его быть более благоразумным. Священная война на время затихла.
