Во главе отрядов турок был некий эмир Текедин, родственник Саладина, который преследовал христиан с особой ненавистью. Его охрана состояла из 700 турок, отборных и бывалых воинов. Они были набраны из ближайших приверженцев Саладина. Каждый их конный отряд выступал под желтым знаменем с вымпелом разной расцветки. И вот они на полном скаку обрушились на наших людей, которые собирались уже поворачивать в направлении своего знамени… Тогда король, восседая на своем великолепном привезенном с Кипра боевом коне, повел за собой отряд рыцарей. Он крушил всех турок на своем пути, и его меч при ударе о броню врага высекал искры. Таким яростным был его натиск в тот день, что все турки бежали под его напором и оставили свободным проход для нашего войска. Несмотря на раны, наши воины пробились к знамени, снова построились в ряды, и войско проследовало в Арсуф, в окрестностях которого начали ставить шатры.
В самый разгар работ по разбивке лагеря большой отряд турок напал на наш арьергард. Услышав шум боя, король Ричард I призвал своих воинов к битве и, пришпорив коня и взяв с собой всего лишь 15 рыцарей, бросился навстречу туркам, издав громкий боевой клич: „Да поможет нам Бог и Святой Гроб Господень!“ Этот клич он повторил во второй и в третий раз. И когда остальные его люди услышали его голос, они поспешили вслед за ним, обрушились всеми силами на врагов и гнали их вплоть до леса в Арсуфе, откуда они и пришли…
Затем король вернулся в свой лагерь, и наши люди, смертельно уставшие после тяжелой битвы, смогли отдохнуть ночью. Те, которые пожелали собрать добычу, вернулись на поле битвы и забрали ее с собой столько, сколько смогли унести. Вернувшиеся рассказывали, что они насчитали 32 тела погибших в тот день в битве эмиров, и они уверяли, что все эти люди были знатного происхождения и весьма влиятельные, о чем можно было определенно судить по их одежде и оружию. И турки попросили затем взять их тела, потому что погибшие занимали при жизни высокое положение. Также стало известно, что погибло 7 тысяч турок, – столько было обнаружено тел. И это не говоря уже о раненых, которые скончались позже и остались лежать тут и там на поле боя. Но благодаря Божьей помощи едва ли десятая, а возможно, и сотая часть погибших приходится на нашу долю».
Погиб только один эмир самого высокого ранга – курд Мусик. Но христиане потеряли своего бесстрашного рыцаря Иакова де Авена, чье тело было найдено в окружении тел 15 павших сарацин. Один христианин был взят в плен и обезглавлен. Саладин был настолько подавлен постигшей его неудачей, что даже не слушал утешений своего секретаря. Он сидел в тени натянутого над ним куска полотна, поскольку его шатер был потерян. Он посещал раненых и раздавал своих коней тем, у кого они пали. Затем войско перешло на новое место на зеленые поля, протянувшиеся по берегам реки Яффа, в нескольких километрах от вражеского лагеря под стенами Арсуфа.
Победа 7 сентября была самой большой победой Ричарда I Львиное Сердце в Палестине, хотя она и была одержана вопреки его приказу и в нарушение дисциплины. Но крестоносцы не развили свой успех. Саладин был далеко не разгромлен и, оправившись от краткого упадка духа, выступил на следующий же день в Арсуф со всем своим войском, построил его в боевые порядки на виду у врага и бросил вызов – продолжить сражение. Он прождал целый день, но франки никак не проявили себя. В понедельник Саладин повторил свой вызов и начал беспокоить врага, обстреливая его из луков, но крестоносцы все так же упорно не двигались с места, а затем отошли в Яффу. Генерального сражения не состоялось. Теперь, когда крестоносцы находились под защитой крепостных стен, Саладин отвел свою армию в Рамлу, расположенную в около 20 км к юго-востоку, чтобы прикрыть дорогу в Иерусалим, и начал ждать дальнейших событий. Марш вдоль побережья, который оказался тяжелым и мучительным предприятием, все же завершился в целом успешно.
Глава 20
На подходах к Иерусалиму сентябрь, 1191 – июль 1192 г.
Франки не спешили воспользоваться плодами победы. Они отвергли вызов Саладина выйти на битву и остались на два месяца в Яффе. С большим трудом они добрались до города, проходя в день всего 5 км, преодолев около 100 км пути из Акры. Теперь крестоносцы должны были укрепить свой тыл, прежде чем предпринять рискованный шаг – оставить побережье и свой флот, бесперебойно снабжавший их провизией и подвозивший подкрепления. Плоды прекрасных садов Яффы разнообразили их до того скудный рацион, когда приходилось питаться мясом павших лошадей, и уставшие воины не испытывали желания немедленно отправиться в поход на Иерусалим. «Войско долгое время пребывало в неге и покое; и день за днем росло бремя их грехов, то есть безудержное пьянство и привычка к роскоши. Начали возвращаться к войску женщины из Акры, которые становились источником беспокойства и разлагали местные нравы; уже нельзя было говорить о любви людей к паломничеству в условиях угасания их религиозного духа» – так характеризовал сложившуюся обстановку «Итинерарий». Многие воины отправлялись в Акру, «где они проводили все время в тавернах». Ричард I не мог снисходительно смотреть на подобные проступки своих воинов. Он направил короля Ги де Лузиньяна в Акру, чтобы вернуть в войско дезертиров, но, когда его призыв остался без ответа, Ричард I отправился туда лично и обратился к отступникам с «проникновенной речью», призвав их препоясать свои чресла и взяться за святой труд.
Благодаря предпринятым жестким мерам войско не только обрело свою прежнюю мощь, но и стало явно сильнее. Однако до середины ноября крестоносцы смогли укрепить только Яффу и восстановить два или три укрепленных пункта на равнине на расстоянии нескольких километров по дороге в Лидду. Больше при наличии такого большого и организованного войска не было сделано ничего. Произошло несколько коротких стычек с дозорами сарацин, которые не позволили восстановить Сторожевую башню, построенную крестоносцами на пути в Иерусалим в местечке Казаль, да еще Ричард I, утоляя свою страсть к авантюрам, совершил несколько дерзких набегов в окрестностях. Однажды король отправился на соколиную охоту, и, когда он спал в шатре, неожиданно нагрянули сарацины. Ричард I Львиное Сердце непременно попал бы в плен, если бы не преданность бывшего с ним Гийома де Прео, который на арабском языке сказал им, что он «мелик», то есть выдал себя за короля Англии, и враги, ликуя, увели его с собой. В остальном франки все то время, что были в Палестине, никогда не удалялись от города по дороге на Иерусалим далее чем на один дневной переход.
Одна из причин бездеятельности крестоносцев кроется в том, что весь октябрь и часть ноября шли мирные переговоры. Несмотря на потери под Арсуфом, Саладин имел в своем распоряжении достаточно сильное войско. Он наглядно показал, что готов пойти на жертвы, чтобы ослабить мощь своего врага: сразу же после отступления в Рамлу он начал снос укреплений Аскалона, чтобы оттуда нельзя было оказать помощь франкам. «Клянусь Богом, – сказал он Баха ад-Дину, – я скорее потерял бы своих детей, чем вынул бы из кладки хотя бы один его камень. Но на это есть воля Аллаха, и безопасность мусульман требует этого». Разрушение города под аккомпанемент людских стенаний и сожжение остававшихся строений заняли целый месяц. Жители города были перевезены в Египет и другие страны. Предупредительные меры Саладина были оправданы тем, что Аскалон был крупным портом близ египетской границы и мощной базой для операций на море и на земле Южной Палестины. Христиане отдавали себе отчет в том, что такой человек, который смог разрушить такой великолепный город, не остановится ни перед чем.
