— Порой я думаю, что хватит нам таскаться с оружием, забросаем попросту врага донесениями — пусть подавится.
Кэрел легко склонил голову и направился к двери.
— Ты, конечно, приглядывай за мальчиком, но незаметно, — бросил Родни ему вслед.
Остановившись, Кэрел согласно кивнул:
— Да уж, не нужно ему знать, что в нем есть нечто особенное.
В тот момент Хорас ни за что бы не подумал, что он особенный. Он выставил себя глупцом и неудачником.
О происшествии на плацу немедленно пошли слухи. Соученики решили, что Хорас умудрился разозлить главного мастера, и теперь его ждало неминуемое возмездие. Каждый знал правило: если кто-то один допускал ошибку, то расплачивались все, поэтому в спальне чувствовалось напряжение. На Хораса постоянно бросали злобные взгляды, поэтому он, не выдержав, убрался оттуда, желая избежать ссоры, а может, и драки. К несчастью, он почти сразу же нарвался на Альду, Брайна и Джерома.
До этой троицы уже дошла новость, и они решили, что Хорас получил выволочку за то, что плохо управлялся с мечом, а за это его следует проучить. Впрочем, они бы его в любом случае проучили.
Наставникам это, однако, вряд ли понравилось бы. Сэр Родни никогда не одобрял подобных методов. Хорас, скорее всего, решил, что это просто испытание на прочность, поэтому и позволил им унижать и оскорблять его.
Альда, Брайн и Джером привели Хораса на берег реки, подальше от глаз наставников. Там они загнали его в воду чуть ниже пояса, затем приказали встать по стойке «смирно».
— Бебешка не умеет обращаться с мечом, — начал Альда.
— Бебешка рассердил главу ратной школы, — нараспев подхватил Брайн. — Бебешке не место в школе. Бебешке меч ни к нему, меч — это не игрушка.
— Бебешке лучше кидаться камнями, — издевался Джером. — Подними камень, Бебешка.
Поколебавшись, Хорас огляделся. Речное дно было усеяно галькой, он нагнулся и подобрал камешек, намочив при этом рукав и верх куртки.
— Не камешек, Бебешка, — недобро улыбнулся Альда, — ты ведь не маленький, значит, и камень тебе нужен не маленький.
— Огромный такой, — добавил Брайн, руками показывая, что Хорас должен поднять огромный булыжник.
Озираясь, Хорас увидел в хрустально-чистой воде несколько камней покрупнее. Наклонившись, он вытащил один из них. И допустил при этом просчет. Булыжник, который он выбрал, было нелегко поднять.
— А ну, покажь, Бебешка, — потребовал Джером. — Подними повыше.
Хорас собрался с силами — быстрое течение реки мешало ему сохранять равновесие и одновременно удерживать тяжелый булыжник — и поднял камень на уровень груди, чтобы мучители могли видеть.
— Выше, Бебешка! — скомандовал Альда. — Выше над головой.
Собрав последние силы, Хорас подчинился. С каждой секундой камень казался все тяжелее, но мальчик удерживал его над головой, и троица осталась довольна.
— Вот так хорошо, Бебешка, — сказал Джером, и со стоном облегчения Хорас приготовился опустить камень.
— Ты что делаешь? — рассердился Джером. — Я же сказал — так хорошо. Значит, так и стой.
Надрываясь, Хорас продолжать держать камень над головой на вытянутых руках. Альда, Брайн и Джером одобрительно закивали.
— Можешь оставаться в таком положении, пока не досчитаешь до пятиста. Тогда можешь вернуться в спальню.
— Начинай считать, — распорядился Брайн, ухмыляясь при этой мысли.
— Раз, два, три… — начал было Хорас, но они сразу же его перебили.
— Не части, Бебешка! Медленно и не спеша. Давай сначала.
— Раз… два… три… — считал Хорас, и они одобрительно кивали:
— Так-то лучше. Ну вот, медленно и не спеша считаешь до пятиста, и свободен.
— И не пытайся нас провести, мы все равно узнаем, — пригрозил Джером. — И снова будешь на том же месте считать до тысячи.
Посмеиваясь, троица отправилась по своим делам. Хорас остался стоять посреди реки, руки его дрожали от тяжести камня, на глаза навернулись слезы унижения. Один раз он потерял равновесие и плашмя упал в воду. После этого намокшая одежда стала тяжелой, и держать камень сил почти не было. Он не знал, затаились ли ребята где-то поблизости, наблюдая за ним; а если так, то ему придется расплачиваться за непослушание.
Если все так и задумано, то он выдержит. Но потом он отыграется за унижение, которое ему пришлось вынести.
Уже поздно, мокрый насквозь, с ломотой в плечах и жгучей злобой, тлеющей в сердце, Хорас пробрался в свою спальню. Ужин он пропустил, но это его не заботило. Он чувствовал себя слишком несчастным, чтобы ощущать голод.
Глава 14
— Поводи его немного на поводу, — сказал Холт.
Уилл посмотрел на косматого пони:
— Идем… — Уилл потянул пони.
Тягай тут же уперся передними ногами, отказываясь сойти с места. Уилл сильнее потянул за веревку, прогнувшись назад, желая заставить упрямого пони сдвинуться.
Старик Боб снова закатился своим гогочущим хохотом:
— Он покрепче тебя будет!
Уилл чувствовал, как от стыда горят уши. Потянул сильнее. Животное шевелило ушами и упиралось. Мальчик как будто тянул целый дом. Бесполезно.
— Не смотри на него, — сказал Холт негромко, — просто возьми веревку и ступай себе прочь, он пойдет за тобой.
Уилл попробовал так и сделать. Повернувшись к Тягаю спиной, он крепко ухватил веревку и пошел. Пони легко затрусил за ним. Взглянув на Холта, Уилл расплылся в улыбке. Рейнджер кивком указал на изгородь в дальнем конце загона. Уилл посмотрел туда и увидел седло, лежавшее поперек верхней жердины.
— Оседлай его, — приказал Холт.
Тягай послушно прошагал к изгороди. Уилл накрутил веревку на жердь, взял седло и опустил его на спину пони. Затем нагнулся, чтобы затянуть ремни.
— Затягивай как следует — потуже! — посоветовал старик Боб.
Когда седло больше не ерзало и крепко держалось на месте, Уилл с нетерпением спросил Холта:
— Можно мне уже сесть верхом?
Рейнджер задумчиво поглаживал свою неровно обстриженную бородку:
— Если ты уверен в своем желании, то давай.
Уилл на секунду замер. Эту фразу он уже слышал раньше. В тот раз нетерпение победило осторожность, и он поранил руку. Отмахнувшись от тяжких мыслей, мальчик сунул одну ногу в стремя и ловко вскочил на спину пони. Тягай стоял, не двигаясь с места.
— Но-о, пошел! — понукнул его Уилл, барабаня пятками по бокам.
Прошла минута — никакого движения. Затем Уилл почувствовал, как легкое сокращение мышц дрожью пробежало по телу пони.
