Индейцам, как обычно, связали на ночь руки и ноги. Первым заступил на дежурство Альварес. Стоя у костра, он облокотился на алебарду. Идальго нервничал. Он чувствовал: что-то должно произойти.
Альварес пытался разобраться в своих ощущениях. «На нас нападут индейцы? – спросил он себя и тут же возразил: – Здешние индейцы не воюют по ночам, мы уже не раз этим пользовались, побеждая врага, превосходящего нас численностью. В чем же тогда заключается опасность?»
На черном небе показалась полная красноватая луна. В ней было что-то зловещее. Альварес снова вспомнил о проклятии, наложенном на золото, хранящееся в пещере, и страх, который испытал индеец из-за собственного предательства. Костер испанцы разожгли под скалой в виде черепахи, и его свет падал на жуткое изображение индейского бога: вытянутая рогатая голова, огромный рот, пересекающий широкое лицо, толстые, как у жабы, губы и большие выпуклые глаза со зрачками, как у змеи. Божество было нарисовано красной краской, слегка вылинявшей от времени, а вот глаза были искусно выбиты в камне и теперь в отблесках костра выглядели, как живые.
«Индианка сказала, что это властитель загробного мира, то есть Аида!» – подумал Альварес и почувствовал взгляд – индейское божество смотрело на него и ухмылялось! Охваченный леденящим ужасом, испанец стал читать спасительную молитву.
Неожиданно у него перед глазами все завертелось и Альварес почувствовал тошноту. Алебарда выскользнула из его ослабевших рук и с грохотом упала на землю. Он попытался удержаться на слабеющих ногах, даже присел, но тут же опрокинулся на спину и потерял сознание.
Острая вонь заставила Альвареса очнуться. Он чихнул. Было уже утро. Перед ним на корточках сидела индианка Анарис. В руках она держала глиняный кувшинчик, из которого доносился неприятный запах. За спиной у девушки стоял незнакомый обнаженный индеец, вооруженный алебардой. Больше никого не было. Плиты с нарисованными ужасными рожами исчезли.
«Неужели я остался один? Где лейтенант и солдаты? Что тут произошло?»
Приподнявшись, Альварес увидел кострище и котел с остатками ужина. Испанец сел. У него ужасно болела голова, все еще подташнивало, и очень хотелось пить.
– Пить! – попросил Альварес.
Индианка подала ему баклажку, сделанную из тыквы, и он с жадностью напился. Утолив жажду, испанец с недоумением огляделся:
– Куда подевались остальные?
– Они там! – произнесла Анарис, указав в сторону пропасти. – У бога Опиля Ваобирана. Ты жив, потому что нужен мне!
– Зачем? – Альварес наблюдал за вооруженным индейцем, подумывая о том, чтобы напасть на него и отобрать оружие.
Но тот держался настороже.
– Ты освободишь моих родных! – Слова индианки прозвучали как приказ. – За это ты получишь золото! – Анарис указала на небольшой мешочек. – Белолицый вождь хотел обмануть меня и забрать наших священных идолов! Боги не позволили это сделать. Ты другой!
Во время похода один Альварес хорошо обращался с индианкой.
– Что со мной? – простонал он, держась за голову; ему казалось, что она вот-вот взорвется от боли.
– В котел с едой я бросила яд, с помощью которого мы ловим рыбу! Он не убивает, лишь вызывает беспамятство. Вы оказались во власти ночного духа, беспомощные, словно младенцы. Я хотела перегрызть веревку, но мне не пришлось этого делать. Меня освободил Гиенари, он из нашего селения. Гиенари следил за крепостью, увидел, как мы оттуда вышли, и пошел следом. Он убил всех белых, кроме тебя, и сбросил их тела в пропасть.
– С нами были еще и индейцы, – вспомнил Альварес.
– О месте святилища могут знать только избранные члены нашего племени и больше никто. Эти были макори… Так ты освободишь моих родных?
– Как только я вернусь в крепость, твои родные получат свободу, – пообещал Альварес; он знал: от этих слов зависит его жизнь.
– Когда я обниму своих родных, ты получишь золото. – Анарис указала на мешок.
По выражению ее глаз Альварес понял: после освобождения пленников он недолго будет радоваться обретенному богатству. «Ты предлагаешь мне крохи, а мне нужно все золото из пещеры!» – мысленно обратился он к индианке.
Еще когда они шли к пещере, Альварес на каждой остановке рисовал на пергаменте подробную карту и делал отметки, чтобы можно было вновь найти тропу.
Обратно индианка повела его другой дорогой. Окружающие горы казались похожими друг на друга, но Альварес искал и находил в них отличия, жадно запоминал окружающую местность. Он не знал, пригодится ли ему когда-нибудь эта карта, удастся ли ему вернуться в крепость, и не задумывался об этом. Лишь делал то, что мог в данный момент.
Индианка напрасно рассчитывала на помощь Альвареса: он не мог исполнить то, о чем она его просила. Вместо себя лейтенант оставил в крепости Родригеса, старого вояку. Альварес заранее знал, как тот себя поведет, узнав о гибели Хорхе: нападет на ближайшую индейскую деревушку, не разбирая, виноваты ее жители или нет. Вот почему Альварес не рассчитывал стать хозяином золота, которое в заплечном мешке оттягивало ему плечи. Он молил Бога о том, чтобы индейцы, поверив его обещанию, позволили ему вернуться в крепость! Ощутив дыхание смерти, Альварес понял, что жизнь дороже всего золота мира. Он не хотел, подобно Хорхе и сопровождавшим их солдатам, превратиться в гниющий труп с выклеванными глазами и валяться на одной из горных дорог этого чертового острова!
Их путь пролегал по узкой тропинке, вдоль потрескавшейся скалы, через предательскую осыпь, на несколько шагов уходящую под углом вниз и заканчивающуюся обрывом. Идя по этой тропинке, надо было выверять каждый шаг, чтобы неосторожным движением не вызвать камнепада. Индеец шел впереди, ловко балансируя алебардой. За ним, отставая на три шага, следовал Альварес. Золотой груз оттягивал ему плечи, пот заливал глаза. Замыкала шествие Анарис. Всю дорогу Альварес ломал голову над тем, как избавиться от вооруженного индейца, и ничего не мог придумать: тот держался очень настороженно.
Задумавшись, Альварес оступился – ему показалось, что камень под ним вдруг ожил. Пытаясь за что-нибудь ухватиться, испанец начал медленно съезжать вниз. Мелкие камни с шумом падали в пропасть. Лишь в самый последний момент, когда ноги Альвареса уже повисли над бездной, ему удалось ухватиться за выступ скалы. Мешок с золотом тянул его вниз, и испанец не мог его сбросить, боясь отпустить спасительную скалу. Обезумев от страха, Альварес кричал, моля о помощи.
Анарис, боясь потерять испанца, пообещавшего отпустить ее родных, рискнула. Осторожно и ловко, словно паря над ненадежными камнями осыпи, она спустилась к Альваресу, ножом срезала мешок с золотом, висевший у него за спиной, и тот упал в пропасть, глухо ухнув. Больше девушка ничем не могла помочь испанцу. Она начала осторожно подниматься по смертельной осыпи.
Альваресу стало легче держаться. Он сумел подтянуться и взобраться на спасительный выступ. Повторить путь индианки он не мог – Альварес был слишком тяжел для этого. От спасительной тропинки его отделяло всего несколько шагов, но он знал, что не сможет их сделать. «Эх, если бы у меня была веревка!» – с тоской подумал испанец.
