Несмотря на то что когда-то медсестра Сандра уверяла Петра, что на острове не водятся смертельно опасные животные, он не смыкал глаз, держа наготове мачете, а другой рукой прижимая к себе испуганную Эльвиру. Чем больше сгущалась темнота, тем менее назойливыми были москиты, и наконец они совсем исчезли. Эльвира сняла с головы удушливую маску и смогла вздохнуть свободно. Сидя на развилке раскидистого дерева и прильнув друг к другу, беглецы незаметно для себя забылись тяжелым, беспокойным сном.
Тревога словно иголкой кольнула Петра, заставив его проснуться, хоть глаза его еще слипались, а тело не успело как следует отдохнуть. Было уже довольно светло. Петр услышал вдали голоса. Стараясь не напугать Эльвиру, он нежно разбудил ее, доверчиво прижимающуюся к нему во сне.
– Нам надо уходить! – тихо произнес он, оглядываясь кругом.
Ночью, в темноте, Петр сошел с тропы и побрел наобум, прорубая дорогу мачете. Сейчас, в какую бы сторону они ни направились, ему также придется прорубать путь мачете, а при этом возникнет шум, который могут услышать приближающиеся люди.
«Что это? Погоня, организованная Бхекизито? Или случайно оказавшиеся тут жители ближайшего села? Как они отнесутся к двум “бланкс”?»
Петр и Эльвира спустились с дерева. У них был один выход – идти по своим старым следам. И тут беглецы услышали приближающийся к ним подозрительный шум и в страхе остановились. Они не знали, что делать. Невидимый шум приближался, он был уже совсем рядом. Готовый к борьбе Петр занес мачете, и тут прямо из чащи на него выскочило черное чудовище и вцепилось ему в руку. От ужасной боли Петр выронил мачете.
Глава 21
Петр сидел у костра. Его правая рука, побывавшая в страшных челюстях Бестии, была перебинтована тканью, оторванной от все той же нижней юбки Эльвиры. После гибели Бхекизито нацгвардейцы, оставшиеся в живых, бежали. Подобрав раненых, отряд передвигался довольно медленно. Сам дон Диего шел самостоятельно, ведь его ранение оказалось не опасным, пуля лишь вырвала кусок мяса из левого плеча, не задев важных органов. Судя по всему, погони за ними не было. Это можно было объяснить особенностями дона Диего и Бхекизито и сложенными о них легендами.
«Убийца с гор», бывший плантатор и рабовладелец, на протяжении нескольких лет почти в одиночку вел войну с целым государством черных. По мнению местных жителей, это было под силу лишь «белому колдуну», опирающемуся на помощь подвластных ему духов. Начальник полиции Бхекизито был признанным бокором, «черным колдуном вуду», повсеместно использующим в своей борьбе силу духов-лоа. Столкновение белого и черного колдуна в понимании гаитян было сражением духов. Раз лоа белого колдуна одержали победу, бесполезно сражаться с духами-победителями, не имея поддержки другого, более могучего бокора. Поэтому полицейские и нацгвардейцы вернулись в казармы, ожидая, когда президент Анри Кристоф назначит им нового начальника, хоть и были в шаге до того, чтобы навсегда покончить с «Убийцей с гор».
После боя на кладбище в отряде дона Диего осталось в строю четыре бойца и двое раненых. Один вскоре умер, несмотря на усилия Петра, пытавшегося его спасти. Второй тоже был обречен. Пес Бестия, которого ударили топором, также получил тяжелое ранение. Он оказал дону Диего последнюю услугу, отыскав в лесной чаще его дочь, и теперь лежал недалеко от костра и тяжело дышал, высунув большой фиолетовый язык.
Не лучше было состояние и самого дона Диего. Его рана воспалилась, и, несмотря на то, что ее прижгли раскаленным железом (никаких лекарств в отряде не было), начала гноиться. Петр понимал, что это может закончиться заражением крови, но ничего не мог поделать без лекарств, разве что ампутировать дону Диего руку. Однако тот решительно отказался от операции.
– Мое тело носит следы десятка ранений, некоторые из них были очень тяжелыми, по сравнению с ними это царапина, но я выжил! Выживу и теперь, когда нашел свою дочь.
Видя, что состояние командира ухудшается, Амадо исчез из лагеря, но через два дня вернулся, приведя черного «травяного лекаря». Однако и тот ничем не смог помочь дону Диего. Он умирал в своем лагере, среди гор, и Петр был не уверен, что сейчас ему поможет даже ампутация. Тело дона Диего покрылось язвами, раненая рука почернела, вздулась и дурно пахла.
Поздним вечером Амадо отвел Петра в хижину, где, с трудом сохраняя сознание, лежал на циновке дон Диего. Его тело горело от жара, и всем было ясно, что часы его сочтены. В хижине была Эльвира, которая все это время находилась рядом с отцом. Приведя Петра, Амадо, повинуясь знаку дона Диего, сразу же вышел.
– Подойди ко мне! – приказал Петру дон Диего.
Он лежал с полуоткрытыми глазами. Его лицо, смуглое от загара, теперь приобрело странный бурый цвет. Петр подошел и склонился над умирающим, чтобы лучше его слышать.
– Судьба была благосклонна ко мне и сохранила жизнь моей дочери Эльвире, а еще позволила найти ее через столько лет. Слава Иисусу и Деве Марии!
Петр и Эльвира перекрестились.
– Скоро я покину этот мир и отправлюсь в неведомую даль, куда именно, известно только Господу Богу. Надеюсь, это будет не ад, ведь пеклом для меня и моей семьи стала эта обожженная солнцем земля!
– За ваши мучения вам уготована вечная жизнь в раю! – быстро произнесла Эльвира.
Дон Диего вдруг рассмеялся и закашлялся:
– Высадившись на этих берегах, Кристобаль Колон воскликнул: «Если на земле есть рай, то он находится здесь!» Он ошибался. Здесь находится ад, замаскированный под рай!
– Падре, вам не следует волноваться, вам это вредит, – произнесла Эльвира.
– Вскоре я полностью успокоюсь, а до этого должен сказать вам обоим что-то очень важное.
– Слушаем тебя, отец.
– Вначале спрошу тебя, Педро. Могу ли я доверить тебе свою дочь? Будешь ли ты заботиться о ней до конца дней? Станешь ли продолжателем старинного рода де Кармона, дав это родовое имя вашим сыновьям?
Петр вспомнил, как, впервые встретившись с доном Диего и опасаясь за свою жизнь, сказал ему, что любит его дочь и это чувство взаимно.
– Да, дон Диего, клянусь вам в этом! – торжественно произнес Петр и незаметно взял Эльвиру за руку, отметив про себя, какая она удивительно прохладная.
Молодая женщина молча покорилась.
– Эльвира, дочь моя, обещаешь ли ты любить до конца дней своих дона Педро и заботиться о ваших будущих детях?
– Да, отец, обещаю, – сказала Эльвира, и Петр благодарно сжал ее ладонь; ему показалось, будто они слились.
– Благословляю вас, дети мои! Живите вместе и приумножайте наш славный род!
Дон Диего сделал паузу, тяжело дыша:
– Что же касается прошлого… Знайте, что без родительского благословения браки не заключаются ни на земле, ни на небесах! Особенно с язычниками. Эльвира не была освящена брачным союзом с этим чернокожим…
