Первое, на что Алексей и его спутники, выйдя из салона самолета, обратили внимание, – это чрезвычайно насыщенный жаром и влагой воздух. Они словно оказались в огромной сауне, и им сразу стало трудно дышать. Вся компания, Леша, Вадик, Василий и Неля, вместе с другими пассажирами пешком направились к зданию международного аэропорта и, оказавшись под обжигающими лучами тропического солнца, сразу же вспотели. Местный международный аэропорт не произвел на путешественников особого впечатления: в стеклянном здании, построенном в шестидесятых годах прошлого столетия, видимо, ни разу не проводили капитального ремонта.
На таможенном контроле темнокожие служащие дотошно допытывались о цели их приезда, и ответ «туризм» восприняли весьма скептически. Наиболее свободно с таможенниками общалась Неля, хорошо знавшая французский и английский. Английский Алексея и Василия тоже был на уровне, а вот Вадика гаитяне упрямо не понимали и переспрашивали по нескольку раз, пока ему на помощь не пришла Неля. Однако уже за таможенной зоной английская речь почти исчезла. Здесь были в ходу французский и креольский, очень похожий на смесь французского и испанского.
Искатели сокровищ встали перед выбором: дождаться местного авиарейса, до которого было еще четыре часа, или арендовать автомобиль и за шесть с половиной часов, как сообщила им мулатка в бюро аренды автомобилей, доехать до Кап-Аитьена. Леша и Вадим были за второй вариант: ожидание в аэропорту им смертельно надоело, и они горели желанием сесть за руль. Неля и Василий были другого мнения. Наконец Неля предложила компромиссное решение:
– Мы находимся в совершенно незнакомой стране, о которой почти ничего не знаем. Давайте прокатимся по Порт-о-Пренсу, увидим все воочию, почувствуем атмосферу этой страны, тогда и примем решение. Получасовая прогулка не такая уж большая потеря времени.
Леша и Вадик скрепя сердце согласились, уверенные в глубине души, что не отступят от своего решения. Они уже посмотрели по карте маршрут, половина которого проходила вдоль морского залива Гонаив, а дальше их путь лежал через горный хребет.
За пределами аэропорта английский им не пригодился, ведь большинство водителей говорили на креольском и французском. Неля все же нашла водителя, который немного знал английский, и попросила его провезти их по городу, показать центр и привезти обратно в аэропорт.
– Мэм, вы в самом деле этого хотите? Вам не нужна гостиница? – озадаченно произнес водитель, сухонький, поджарый негр.
Вскоре его реакция стала понятна.
Как только путешественники въехали в город, из-за обилия транспорта движение их такси сразу замедлилось. В едином потоке двигались автомобили, моторикши туки-туки, автобусы и пешеходы. Было понятно, что правил дорожного движения тут не существует, как и переходов и, собственно, тротуаров. Возможно, правила и имелись, но никто их не соблюдал. За время поездки путешественники не увидели ни одного полицейского, который следил бы за порядком.
Основной пассажирский транспорт составляли тут бывшие школьные автобусы и микроавтобусы без задних дверей, через которые шла посадка. Люди набивались, как сардины в банку. Автобусы и легковой транспорт были разрисованы красочными картинками (многие из них были на религиозные темы) и надписями, такими как «Иисус, Дева Мария, я тебя люблю», и перегружены людьми до предела. Расписаны были даже лобовые стекла. Сложно было понять, как водители ухитряются через них что-нибудь увидеть. Двери в автобусах все время были открыты, и пассажиры висели гроздьями. Поскольку автобусы ехали очень медленно, высадка и посадка происходила прямо на ходу. Исключение составляли автомобили солидных марок, казавшиеся белыми воронами в этом разношерстном столпотворении.
Среди зданий здесь преобладали невысокие, трех-, четырехэтажные дома. Почти все они находились в неприглядном виде: были то ли полуразрушены, то ли не достроены. Все они были разукрашены цветными граффити, и эти рисунки были совсем не эстетическими. Огромное скопление людей, их громкий говор и музыка, доносившаяся из автомобилей, автобусов и плееров пешеходов, создавали невообразимый шум. Часто идущий человек вдруг начинал пританцовывать в такт мелодии, слышной только ему.
Улицы поражали своим запущенным видом: пыльные, грязные; тут и там валялись огромные кучи мусора. Покрытие проезжей части было в трещинах и выбоинах. Асфальта не было, его заменяла бетонка. Повсюду шла хаотичная уличная торговля. Продавали все что угодно. Достопримечательностей почти не было, лишь изредка попадались уцелевшие старинные дома колониальной постройки, но и они были очень ветхие и заброшенные. При всем этом местные жители вовсе не выглядели несчастными, скорее наоборот. Они часто улыбались и энергично жестикулировали, разговаривая друг с другом. Да и одеты они были вполне прилично.
Открыв заднее окошко, Вадик стал фотографировать все вокруг камерой мобильного телефона. Темнокожие горожане, заметив, что их снимают, отворачивались, трясли головой и закрывались руками. Некоторые, судя по их сердитому виду, ругались на непонятном языке, отдаленно похожем на французский. А когда несколько молодых негров даже двинулись в сторону белых путешественников с явно недружелюбными намерениями, водитель испуганно закричал, чтобы Вадим прекратил фотографировать и закрыл окно. Увидев, что автомобильное стекло плавно поплыло вверх, агрессивные молодчики сразу потеряли к путешественникам интерес и продолжили разговор между собой, энергично жестикулируя. Водитель что-то быстро залопотал, и Неля перевела:
– Гаитяне не любят, чтобы их фотографировали. Несмотря на то что большинство из них христиане-католики, все они поклоняются вуду. Они боятся, что белый, сфотографировав их, обратится затем к колдуну-бокору и тот через фотографию украдет у них душу. Поэтому снимать без разрешения здесь очень опасно, можно нарваться на большие неприятности. Молодежные банды поделили город на территории, поэтому в вечернее время без сопровождения кого-нибудь из местных лучше никуда не ходить. Водитель может отвезти нас в гостиницу, где абсолютно безопасно. Сегодня четверг, и вечером там будет живая этномузыка. Алкоголем и прохладительными напитками в гостинице не отравишься. А вот на улице лучше ничего не пить: белый человек легко может заболеть – тут очень плохая вода. Употреблять можно только привозную, очищенную, бутылированную воду. И еще таксист не советует нам посещать трущобы в Сите-Солей – там чрезвычайно опасно!
– Очень нам нужны их трущобы! После таких инструкций хотелось бы знать, как мы будем вести поиски? – проворчал Вадик. – Белые живут тут в резервациях. Это клетки, хоть и золоченые, с охраной и бассейнами.
На пути стали попадаться сожженные остовы автомобилей, и водитель пояснил, что недавно тут протестовали против президента Жовенеля Моиза, которого подозревают в хищениях, связанных с льготными поставками нефти из Венесуэлы. И флегматично добавил:
– Президенты меняются, а воровство остается. Моиз сказал: люди имеют право на протест, но он с поста не уйдет. Мы привыкли протестовать, если есть кому за это платить – это хороший дополнительный заработок.
Таксист привез их в гостиницу со смотровой площадкой на крыше, куда пускали за пару долларов. Отсюда открывался великолепный вид на город, порт и океанский залив Гонаив с островом Гонав. Город напоминал амфитеатр. Он плавно поднимался от прибрежной, деловой части, выходящей к заливу, к жилой застройке, которая располагалась на склонах холмов, едва не доходя до их вершин. Разноцветные жилые дома напоминали с высоты сложенные кубики. Трудно было поверить, что между ними проходили улицы, так тесно здания примыкали друг к другу. И это было неудивительно: улицы в городе были довольно узкими.
