– Возможно, это не пустое, настоятельница, – задумчиво вставил Кассар. – В самом деле, бывают времена изобильные, когда дерево дает вдоволь плодов – как теперь, – и времена, когда оно приносит меньше. Мы помним два таких скудных времени. Одно выпало сразу после Горя Веков. Теория космического равновесия могла бы это объяснить.
Настоятельница, как видно, задумалась, но мыслей своих вслух не высказала.
– Продолжай, Эдаз, – произнесла она.
Эда послушалась. Рассказала им о бракосочетании, об убийце и о ребенке, которому не суждено было родиться. О герцогах Духа и о намеках Комба относительно их интриг против Сабран.
Кое о чем она, разумеется, умолчала.
– Теперь, раз она не сможет зачать, законность ее правления под угрозой. Во дворце есть по меньшей мере один человек – этот Чашник, – который добивается ее смерти или хочет запугать, – закончила Эда. – Если мы не пошлем туда еще сестер, я уверена: герцоги Духа выступят против ее власти. Они знают ее тайну, а значит, держат ее в руках. Могут шантажировать. Или просто сместить.
– Гражданская война… – Настоятельница поджала губы. – Я предупреждала прежнюю настоятельницу, что рано или поздно это случится, но она не хотела слушать. – Мита отрезала себе ломтик душистой дыни. – Мы не станем больше вмешиваться в дела Иниса.
Эда подумала, что ослышалась:
– Настоятельница, смею ли спросить, как это понимать?
– Именно так, как я сказала. Обитель больше не станет заниматься Инисом.
Ошеломленная Эда оглянулась на Кассара, но тот вдруг с головой ушел в трапезу.
– Настоятельница… – Она с трудом овладела голосом. – Ты что же, хочешь оставить страны Добродетели на произвол судьбы?
Ответа не было.
– Слух, что Сабран не способна выносить дочь, обернется не только распрями в Инисе, но и опасным расколом в вере этих стран. За разных герцогов Духа выступят разные партии. На трон могут посягнуть даже ярлы провинций. Певцы рока хлынут в города. А Фиридел, воспользовавшись общим смятением, возьмет власть.
Настоятельница окунула пальцы в блюдо с водой, смыла кровь дыни.
– Эдаз, – заговорила она, – обитель Апельсинового Дерева – передовой отряд в войне со змеями. Так было тысячу лет. – Мита заглянула Эде в глаза. – Мы существуем не для того, чтобы поддерживать рушащиеся троны. Или участвовать в чужеземных войнах. Мы не политики, не телохранители и не наемники. Мы – сосуды святого пламени.
Эда ждала продолжения.
– Кассар верно сказал: в обители сохранились записи о скудных временах. Если наши ученые не ошибаются, такое время скоро наступит опять. И по всей вероятности, в это время нам придется столкнуться с драконьим воинством. Если не с самим Безымянным, – продолжала настоятельница. – Мы должны быть готовы к жесточайшей со времен Горя Веков битве. А значит, сосредоточить все силы на Юге, сохранить все, что возможно. Мы обязаны выстоять бурю.
– Конечно, но ведь…
– Поэтому, – оборвала ее настоятельница, – я не отправлю ни одной сестры в горнило гражданской войны среди стран Добродетели ради спасения королевы, уже потерявшей корону. Я не подвергну их опасности быть казненными за ересь. Их, чье дело – охотиться за высшими западниками. И поддерживать наших старых друзей – правителей Юга.
– Настоятельница, – с досадой возразила Эда, – разве цель обители – не защита всего человечества?
– Через победу над злом, которое несут миру драконы.
– Чтобы победить это зло, мир должен сохранить устойчивость. Обитель – передний край борьбы со змеями, но в одиночку нам не победить, – настойчиво напомнила Эда. – У Добродетелей большая военная и морская сила. Чтобы те страны не рассыпались, не уничтожили себя изнутри, есть один путь – сохранить Сабран Беретнет жизнь и трон…
– Довольно!
Эда умолкла. Повисшая в комнате тишина продолжалась, казалось, не один час.
– У тебя сильная воля, Эдаз. Как у Залы, – уже мягче заговорила настоятельница. – Я уважаю решение покойной настоятельницы поместить тебя в Инис. Она верила, что это угодно Матери… но я думаю иначе. Сейчас пришло время готовиться. Время заботиться о своем и собирать силы для войны. – Она покачала головой. – Не желаю видеть, как ты снова твердишь мерзкие аскалонские молитвы.
– Значит, все было зря. Я годами перестилала простыни, – жестко проговорила Эда, – и все зря.
От взгляда настоятельницы у нее похолодело сердце. Кассар откашлялся:
– Еще вина, настоятельница?
Та в ответ коротко кивнула, и он налил вина.
– Это было не зря. – Настоятельница остановила Кассара, когда чаша наполнилась почти до краев. – Моя предшественница допускала, что претензии Беретнетов не лживы и что их королев стоит оберегать, – но независимо от того, верно ли это, ты сама сказала, что Сабран – последняя в их роду. Добродетели падут, сейчас или в скором будущем, как только станет известно, что она бесплодна.
– А обитель даже не попытается смягчить падение? – Эда все еще не могла этого проглотить. – По-твоему, мы должны сидеть сложа руки, когда полмира скатывается в хаос?
– Не нам менять естественный ход истории. – Настоятельница подняла чашу. – Сейчас мы должны обратиться на Юг, Эдаз. К нашей цели.
Эда окаменела.
Она думала о Лоте и Маргрет, о невинных детях, таких как Таллис, о Сабран – одинокой, покинутой в своей башне. Все пропало.
Прежняя настоятельница не допустила бы такого равнодушия. Та верила, что Мать задумывала обитель для защиты и поддержки людей во всех краях света.
– Фиридел уже восстал, – обратилась настоятельница к сцепившей зубы Эде. – Видели и его родичей, Гелвезу и Камота: первую – на Востоке, второго – здесь, на Юге. Ты поведала нам о белом змее, – надо полагать, это новая сила, но в союзе с теми. Мы, чтобы затушить огонь драконьего воинства, должны управиться со всеми четырьмя.
Кассар покивал.
– Где на Юге видели Камота? – спросила Эда, переждав первые рвавшиеся с языка слова.
– Последний раз – у Врат Унгулуса.
Настоятельница промокнула салфеткой уголки губ. Сын Саяти забрал у нее тарелку.
– Эдаз, – сказала она, – ты выполнила важное для обители задание. Пора тебе, дочь, принять плащ красной девы. Не сомневаюсь, ты будешь одной из лучших воительниц.
Мита Йеданья во всем была резка и прямолинейна. Исполнение заветной мечты она подала Эде как яблоко на тарелочке. Все годы в Инисе только и вели ее к этому плащу. Но уж слишком нарочито было выбрано время – и это царапнуло Эду. Настоятельница нашла, чем ее утихомирить. Будто сунула ребенку погремушку.
– Спасибо, – сказала Эда. – Это честь для меня.
Они с Кассаром молча занялись едой. Эда отхлебнула темного вина.
