– Это я, Розлайн. Эда.
Первая дама личных покоев наконец рассмотрела ее в темноте за огоньком:
– Эда. – Она не опускала нож, тяжело дышала. – Я не верила слухам о твоем колдовстве… но, видно, ты и вправду Лесная хозяйка.
– Я в сравнении с ней, уверяю, очень скромная ведьма.
Эда присела с ней рядом, дотянулась до ее правой ладони. Розлайн дернулась от прикосновения. Три пальца на этой руке были уродливо вывернуты, над колечком с узлом любви торчала кость.
– Это твоя бабушка сделала? – тихо спросила ее Эда. – Или ты с ней в союзе?
Розлайн горько рассмеялась:
– Святой! Эда…
– Ты росла в тени королевы. Тебя могли воспитать в ненависти к ней.
– Я не в ее тени – я ее тень. И это, – отрезала Розлайн, – мое почетное право.
Эда всмотрелась, но на заплаканном лице не увидела фальши.
– Иди к ней, я посторожу, – сказала Розлайн. – Если бабушка вернется…
– Твоя бабушка под арестом.
Розлайн со всхлипом выдохнула. Эда пожала ей плечо. А потом встала и впервые за целую вечность шагнула к двери опочивальни. Каждая жилка в ее теле натянулась струной.
За дверью разверзлась зловещая темнота. Эда отпустила огонек с ладони плавать по воздуху, как болотный огонь, и в его неверном мерцании разглядела тень в изножье кровати:
– Сабран.
Тень шевельнулась.
– Оставь меня, – хрипло шепнула она. – Я молюсь.
Эда была уже рядом, подняла Сабран голову. Та, дрожа, отпрянула.
– Сабран… – У Эды сорвался голос. – Сабран, посмотри на меня.
Когда та подняла лицо, у Эды перехватило дыхание. Впалые серые щеки, космы волос: Сабран Беретнет выглядела сейчас не королевой, а покойницей. Глаза, прежде немного выпуклые, теперь провалились, от ночной рубахи шел запах давно не мытого тела.
– Эда… – Пальцы потянулись к ее лицу. Эда прижала к щеке ее ледяную ладонь. – Нет, это опять сон. Ты пришла меня мучить. – Сабран отвернулась. – Оставь меня в покое.
Эда уставилась на нее. А потом рассмеялась впервые за много недель – смехом, который прорастал из самой глубины живота.
– Ах ты, упрямая дурочка. – Она задыхалась от смеха. – Я ради тебя прошла насквозь и Юг, и Запад, Сабран Беретнет, а как ты меня встречаешь?
Сабран снова взглянула на нее, всмотрелась, и ее лицо прояснилось, а из глаз полились слезы.
– Эда, – сказала она, сорвавшись на всхлип, и тогда Эда обняла ее, притянула поближе к себе, жалея, что не хватает рук. Сабран котенком свернулась у нее на груди.
От нее совсем ничего не осталось. Эда стянула с постели покрывало, завернула ее. Объясниться можно будет позже. И отомстить тоже. Пока ей хотелось только согреть и защитить.
– Она убила Трюд утт Зидюр. – Сабран едва говорила, так ее трясло. – И заперла от меня моих рыцарей. Игрейн. Я хотела… пыталась…
– Тсс. – Эда крепко поцеловала ее в лоб. – Я здесь. И Лот здесь. Все будет хорошо.
51
Восток
Уже рассвело, и старец Вара во дворе Крыльчатого дома смазывал маслом свою железную ногу. Тани подошла. От холода у нее покраснели костяшки на руках.
– Доброе утро, старец Вара. – Она поставила перед ним поднос. – Я подумала, что ты не откажешься позавтракать.
– Тани, – устало улыбнулся он, – как ты добра. Моим старым костям не помешает согреться.
Она села рядом:
– Ее часто надо смазывать?
– В сырую погоду каждый день, не то проступит ржавчина. – Вара похлопал по железу. – Кузнец, который ее смастерил, умер, так что мне нельзя ее потерять.
Тани уже научилась распознавать его настроения. После атаки огнедышащих страх стал постоянным обитателем Пухового острова, но тревога, написанная на лице старца, была новой.
– Что-то стряслось?
Вара покосился на нее.
– Премудрая доктор Мояка, вернувшись на Сейки, написала мне письмо, – сказал он. – Стража Бурного Моря подозревает, что флот Тигрового Глаза взял заложником дракона. Его, кажется, решили оставить в живых… чтобы обеспечить себе свободный выход в любые воды. Злая выдумка – использовать наших богов как рычаг.
Тани застыла.
– Ходят слухи, что Золотая императрица ищет сказочное шелковичное дерево, – продолжал Вара. – На затерянном острове Комориду.
– А о том драконе еще что-нибудь известно? – настойчиво спросила Тани. – Тебе называли его имя?
– Тани, мне горько огорчать тебя, но… – Старец Вара вздохнул. – Это великая Наиматун.
Тани с болью проглотила слюну:
– Она еще жива?
– Если слухи не лгут. – Вара занялся чайником. – Ты сама знаешь, Тани, драконам тяжело без воды. Даже если еще жива, великая Наиматун скоро покинет этот мир.
Она оплакала своего дракона. А теперь появилась, пусть крохотная, надежда, что Наиматун выжила.
– Надо надеяться, что стража Бурного Моря сумеет ее освободить. Я в этом уверен. – Вара налил чая им обоим. – Прошу, поговорим о другом. Ты ведь пришла о чем-то спросить?
Тани с усилием оттолкнула Наиматун на дно памяти, но мир продолжал вращаться в ее глазах.
– Я, – выдавила она, – хотела спросить разрешения зайти в архив. Хотелось бы почитать о небесных жемчужинах.
Старец Вара нахмурился:
– Это знание – тайное из тайных. Оно известно только старейшим.
– Мне великая Наиматун рассказала.
– Ах так. – Вара взял чашку. – Ну, если хочешь – почему нет? О небесном жемчуге – среди людей иногда говорят еще о приливной и отливной жемчужинах – известно мало, но то немногое, что есть, можешь изучить. – Он кивнул на север. – Тебе нужны записи правления вечнодостойной императрицы Мокво, они хранятся в Наветренном доме. Я напишу, чтобы тебя пропустили в архив.
– Спасибо тебе, старец Вара.
Тани тепло оделась в дорогу. Стеганый кафтан поверх обычной одежды, шарф, прикрывающий голову и лицо, подбитые мехом сапоги, которые ей выдали на зиму. Вместе со свитком для старшего ученого Наветренного дома старец Вара вручил ей мешочек с едой.
Путь предстоял долгий, да еще по холоду. Надо было спуститься в Молчаливую расщелину, выбраться по скалам на другую сторону и еще час идти до тепла Наветренного дома. К тому времени как она вышла на тропу, с неба падали снежные хлопья.
С этой стороны спуск был один – по растрескавшимся скалам у водопадов Квирики. Сердце, пока она карабкалась по камням, колотилось до дурноты. Только подумать, что Наиматун сейчас, может быть, сражается за свою жизнь в трюме у этих мясников!
