– Изгнание Безымянного станет благом для всех, – возразила Эда. – Восток не избежал Горя Веков, не избежит и в этот раз.
– Но его народы выиграют время на подготовку за счет того, что на плаху лягут наши головы.
За окном мелькнула птица. Лот выглянул на балкон в надежде увидеть голубя с письмом. Вместо голубя на него смотрела ворона.
– Я уже говорила: даже страны Добродетели не придут Инису на помощь, если под ударом окажутся их берега. – Сабран, увлекшись спором с Эдой, не заметила птицы. – Тебя это, кажется, удивило.
– Удивило.
– И напрасно. Бабушка сказала однажды, что, когда в село приходят волки, каждая пастушка первым оберегает свое стадо. Волк кровавит зубы о чужих овец, и ясно, что рано или поздно доберется до ее, но она цепляется за надежду, что как-нибудь обойдется. Пока не увидит волка у своего порога.
Лоту подумалось, что королева Джиллиан вполне могла такое сказать. Все помнили, как упорно она добивалась прочного союза с остальным миром.
– Так, – закончила Сабран, – и жил весь род человеческий со времени Горя Веков.
– Если у восточных правителей найдется хоть крупица разума на всех, они поймут необходимость взаимной поддержки, – сказала Эда. – Я верю в пастухов, пусть королева Джиллиан им и не доверяла.
Сабран опустила глаза на свою правую руку. На палец, где когда-то было кольцо с узлом любви.
– Эда, я хотела бы побеседовать с тобой наедине. – Она встала. – Лот, Мег, прошу вас немедля разослать приглашения на Совет Добродетелей. Разговор о будущем нужно вести со всеми.
– Конечно, – пообещала Маргрет.
Эда с Сабран вышли из палаты Совета. Когда дверь за ними закрылась, Маргрет послала Лоту взгляд, памятный тому по урокам музыки. Так она смотрела, когда он брал фальшивую ноту.
– Надеюсь, ты не будешь выступать против этого плана.
– Эда ума лишилась, раз заговорила о нем, – пробормотал Лот. – Союз с Востоком – путь к беде.
Ворона взлетела с балкона.
– Не знаю… – Маргрет потянулась за пером и чернилами. – Может статься, их драконы не похожи на наших змеев. Я теперь готова усомниться во всем, что раньше знала.
– Нам не положено сомневаться, Мег. Вера в том, чтобы полагаться на слова Святого.
– А сам ты совсем не сомневаешься?
– Сомневаюсь, конечно. – Он потер лоб. – И что ни день – боюсь, что буду за это проклят. Что мне нет места в рыцарском чертоге.
– Лот, ты знаешь, как я тебя люблю, но ума у тебя в голове – с наперсток.
Лот поджал губы:
– А ты, надо полагать, умнее всех.
– Такой уродилась.
Она подтянула к себе бумажный свиток.
– Что произошло в Златбуке? – спросил Лот.
Ее улыбка погасла.
– Завтра расскажу, – ответила Маргрет. – И советую перед тем хорошенько выспаться, потому что твою веру, Лот, ждет новое испытание. – Она кивнула на пачку писем. – Заканчивай с ними, братец. Нужно отдать их почтмейстеру.
Лот послушался. Он иногда задумывался, почему Святой не сделал Маргрет старшей в семье.
На Аскалон спустилась ночь. Половина рыцарей-телохранителей проводили Эду с Сабран до личного сада, но там королева приказала им ждать за воротами.
Их в снежной тьме видели только звезды. Эда вспомнила, как гуляла здесь с Сабран в летний зной. Они тогда впервые остались наедине.
Сабран, потомок Калайбы. Калайба, основательница рода Беретнет.
Эта мысль преследовала ее на всем пути от Калибурна-Приморского. Не оставляла и после встречи с Аралаком. Ей досталась тайна, которая веками разрывала на части обитель.
Галиан Беретнет, опьяненный чарами, возлег с женщиной, которую считал матерью, и наделил ее плодом. Свою религию он возводил как стену, скрывающую его позор. Не было для него другого способа упрочить свое наследие, как сделать ложь священной.
От Сабран, как жаром от огня, тянуло волнением. У фонтана с застывшими струями женщины обернулись друг к другу лицом.
– Ты понимаешь, что подразумевает твой новый союз?
Эда ждала.
– Денег и оружия на Востоке хватает. Я могла бы добавить еще, – сказала Сабран, – но вспомни мои слова. Союзы выковываются в браке.
– Прежде случались союзы и без браков.
– С этим иначе. Предстоит объединить страны, разделенные веками. Связывая тела, связывают государства. Так вступают в брак короли – не ради любви, а выстраивая династию. Таков наш мир.
– Необязательно ему таким и оставаться. Попытайся, Сабран, – уговаривала Эда. – Измени порядок вещей.
– Тебя послушать, нет ничего проще, – покачала головой Сабран. – Как будто обычай и традиции ничего не значат. А ведь они определяют облик мира.
– Это и есть просто. Вот ты бы поверила год назад, что можешь полюбить еретичку? – Эда поймала ее взгляд. – Разве я не права?
Сабран выдохнула, подвесив между ними облачко тумана.
– Да. Права.
Снежинки ложились ей на волосы и на ресницы. Она вылетела из дворца без плаща и теперь обнимала себя за локти, чтобы согреться.
– Я попробую, – согласилась она. – Я… представлю это как исключительно военный союз. Я твердо решила править без консорта, как мне всегда хотелось. Надо мной больше нет долга взять супруга и зачать дитя. Но если обычай Востока таков же, как здесь…
– Может, и нет там такого обычая. – Эда помолчала. – Но если есть… тебе, может быть, придется отказаться от желанного безбрачия.
Сабран всмотрелась в ее лицо. У Эды больно сдавило горло, но взгляда она не отвела.
– Зачем ты так говоришь? – тихо спросила Сабран. – Знаешь ведь, что я и первого брака не желала, и совсем не склонна к новому. Не говоря о том, что мне нужна ты. И никто другой.
– Пока ты у власти, никто не должен видеть тебя со мной. Я – еретичка и простолюдинка.
– Перестань! – Сабран обняла ее. – Не надо.
Эда прижала ее ближе – так, чтобы дышать ею. Они вместе опустились на мраморную скамью.
– Сабран Седьмая, моя тезка, полюбила свою даму опочивальни, – бормотала Сабран. – Она отреклась в пользу дочери, и они до конца дней жили вместе. Если мы победим Безымянного, мой долг будет исполнен.
– И мой. – Эда укрыла их обеих своим плащом. – Может, я сумею тебя выкрасть.
– И как?
Эда поцеловала ее в висок:
– Как-нибудь.
Еще одна безумная мечта, но на минуту она позволила себе замечтаться.
– Вы с Мег что-то от меня скрываете, – сказала Сабран. – Что произошло в Златбуке?
Эда закрыла глаза:
