Тани подтянулась на палубу «Вызова». На ней рядами выстроились сейкинцы с луками и пистолетами. Одна стрела отскочила от чешуи виверны. Тани вытащила меч из руки трупа. Где-то в ночи ей слышался плач дракона.
– Прошли времена героев, – говорил Фиридел. – С Севера до Юга, с Запада до Востока вашему миру гореть!
Тани вновь извлекла из шкатулки приливную жемчужину. Если Калайба неподалеку, ее сила привлечет ведьму.
Стеррен пронизал волну, как игла пронизывает шелк, и увлек ее за собой, одев Фиридела водяной пеленой. Зверь с рычанием взмыл вверх, роняя с крыльев капли, окутавшись горячим паром.
– Черные паруса, запад-юго-запад! – раздалось с мачты.
Тани увидела их сквозь дым.
– Флаг Искалина! – взревел капитан «Примирения». – Драконий флот!
Тани пересчитала паруса. Двадцать кораблей.
Новая виверна спикировала на корабль, и Тани ничком рухнула на палубу за мачтой. Хвост зверя свалил целый ряд солдат. Кто-то рубанул ей алебардой выше хвоста.
Один лучник перевесился через планшир, у него были раздроблены все кости. Спрятав жемчужину, Тани взяла у него лук и колчан. Осталось четыре стрелы.
– Огнедышащий! – закричал с мачты дозорный. – Право по борту, право!
Уцелевшие лучники развернулись и изготовились к выстрелу, пока мушкетеры заряжали свое оружие. Тани тоже наложила стрелу на тетиву.
Из дыма вынырнул новый высший западник, белый, как цапля. На глазах у Тани его крылья втянулись, чешуя неуловимо перешла в кожу, в уголках зеленых глаз открылись белки, а вместо рогов волной хлынули черные волосы. На палубу «Вызова» высший западник опустился уже женщиной, которую Тани видела в Лазии. Алые губы, сомкнувшись, скрыли метнувшийся напоследок раздвоенный язык.
– Дитя, – на инисском сказала Калайба, – отдай мне жемчужину.
Тани отступила на шаг.
– Это не оружие. Это гибель равновесия. – Ведьма шагнула за ней. – Отдай!
Тани, натягивая тетиву, запретила себе смотреть на то, что держала в руке Калайба. Клинок блестел чистым звездным серебром, его украшала надпись на древнем языке.
Аскалон.
– Лук? Как же это Эда тебя не предупредила, что ведьму не убьешь деревянной щепкой? Как и огнем. – Калайба шла к ней – нагая, с диким взглядом. – Впрочем, твое упорство достойно последнего отпрыска Непоро.
Рооз говорил, что инисская ведьма неподвластна времени, но уязвима. Лук не поможет – оборотень мигом сменит облик, уходя от стрелы, а меч, как сама видела Тани, преображается вместе с ней. Пока он в руке Калайбы, он для нее как часть тела.
На каждый шаг Калайбы Тани делала шаг назад. Корабль вот-вот кончится.
– Любопытно, – сказала Калайба, – сумела бы ты превзойти меня в поединке? Как-никак ты первой крови. – Ведьма скривила губы. – Ну же, кровь шелковицы! Проверим, чье колдовство сильнее.
Тани положила лук. Пошире расставив ноги, она позволила сидену, подобно солнцу, взойти на ее ладонях.
71
Бездна
На «Примирении» Лот охранял свою королеву, стоявшую в тени мостика в окружении двенадцати рыцарей.
Один из верхних парусов горел. Палубу устилали тела. Пушки по команде боцмана выбрасывали цепные ядра; осадные машины из Гнездовья стреляли абордажными крючьями, спутывавшими лапы и хвосты.
Пушкари, как могли, старались не задеть восточных драконов. Иные из них взлетали в небо, обвивая огненных тварей, как удавы душат добычу; остальные применяли другой прием. Разогнавшись под волнами, они с силой вскидывались вверх и взлетали над поверхностью. Один щелчок челюстей – и дракон утаскивал жертву на глубину.
Вода струилась с их реющих над «Примирением» тел. Огонь кашлял, задыхаясь под струями.
Сабран не снимала руки с рукояти меча Добродетели. Она видела, как женщина, отделившись от воинства Фиридела, опустилась на палубу «Вызова».
Калайба.
Инисская ведьма.
– Эда схватится с ней, – перекрывая грохот, крикнула Сабран. – Пусть кто-нибудь отвлечет ведьму, даст ей время ударить!
Драконий флот неуклонно приближался. Над «Примирением» нависли квадраты красных парусов.
– Круто вправо! – прокричал капитан. – Пушкари, отмена прошлому приказу. Огонь по тому кораблю!
Страшный вопль дерева и металла. Вражеский корабль протаранил «Опал».
– Ладно, – крикнул королеве Лот. – На «Вызов»!
Рыцари-телохранители уже пришли в движение. Прикрывая собой Сабран, они кинулись через палубу. На бегу рыцари сбрасывали тяготившие их доспехи. Нагрудники, поножи, наплечники звенели о доски. Пушки в упор били по вражескому кораблю.
– Мечи наголо! – Капитан обнажил свой. – Шлюпку ее величеству!
– Некогда, – крикнул в ответ Лот.
Капитан скрипнул зубами. Волосы липли к его щекам.
– Так забирай ее, Артелот, и не оглядывайся, – ответил он. – Быстро!
Сабран взобралась на борт. Лот встал рядом с ней, и она сжала его руку.
Волны приняли всех.
Тани через палубу «Вызова» метнула в Калайбу огонь. Язычки пламени заплясали вдоль досок настила, застревая в лужах драконьей крови. Встречая ответный удар ведьмы – лютый красный огонь, жар которого высосал из воздуха влагу, – она сжала приливную жемчужину. Морская вода ударила в борт, покачнула корабль, и огни затухли.
Солдаты и лучники разбежались от их поединка. Весь корабль стал полем боя для двоих.
Калайба легко, молниеносно меняла птичий облик на женский. Тани бессильно вскрикнула, когда клюв рассек ей щеку, а когти чуть не вырвали глаз. Вместе с ведьмой менялся и Аскалон. Калайба-человек размахивала мечом, и, когда Тани, отбивая удар, смыкала с ней клинок, приливная жемчужина пела в ответ.
– Я слышу ее, – выдохнула Калайба. – Отдай!
Тани ударила ее лбом в лоб и пустила в ход скрытый до сих пор нож, задев ведьме щеку. Калайба пошатнулась, вспыхнули округлившиеся глаза, ручейки крови затянули лицо кружевом. Из ее черепа проросли оленьи рога, и вот она уже – окровавленный белый олень, жуткий, тяжелый, а меча опять не видно.
Тани силой жемчужины отшвырнула кокатриса. Сиден отточил ее чувства, придал проворства членам: сама бы она не смогла уклониться от грохотавшего копытами оленя. А так успела увидеть серебряное острие и, когда олень опустил голову, метя насадить ее на рога, вскинула меч, срубив отросток.
О палубу Калайба ударилась в человечьем обличье. Кровь стекала по ее плечу, из которого оказался вырублен кусок мяса, а рядом с ней лежал Аскалон, украшенный рубиновыми каплями. Тани бросилась к мечу, но в руках ведьмы уже горел огонь. Тани отскочила за мачту. Красный язык пламени, опаливший ей бедро, был горячее расплавленного железа – она не сдержала крика. С полными соли глазами, она раздавила боль и помчалась по палубе. Остановилась у самой кормы.
