– Ты сделаешь это для меня, доктор Рооз?
– Если ты побольше расскажешь о том, что задумал. Объясни, с чего ты взял, что Сабран нужен союз с Сейки?
Он понятия не имел, сумеет ли сдержать слово, но ему нужно было уяснить, как оказался здесь мальчик. Что они с Трюд затевали.
– Спасибо тебе. – Сульярд дотянулся через решетку, пожал Никлайсу руку. – Спасибо тебе, доктор Рооз. Это рыцарь Верности благословляет меня твоей дружбой.
– Я думаю, – сухо бросил Никлайс.
Он ждал. Сульярд, сжимая ему руку, понизил голос до чуть слышного шепота.
– Мы с Трюд… – начал он. – Мы полагаем, что Безымянный очень скоро проснется. Что не непрерывность рода Беретнет держит его в заключении. Что он в любом случае вернется, потому и зашевелились его слуги. Они отвечают на его зов.
У юнца дрожали губы. Догадку, что Безымянного сдерживает не дом Беретнет, в странах Добродетели назвали бы государственной изменой.
– Что навело вас на эту мысль? – спросил Никлайс. – Какой певец рока вас напугал, мальчик?
– Не певец рока. Книги. Твои книги, доктор Рооз.
– Мои?
– Да. После тебя остались книги по алхимии, – шептал Сульярд. – Мы с Трюд и думали разыскать тебя на Орисиме. Меня привел к тебе рыцарь Верности. Разве ты не видишь в этом руку небес?
– Нет, не вижу, кочан ты безмозглый.
– Но…
– Ты и вправду вообразил, что правители Востока примут ваше безумное предложение лучше, чем Сабран? – презрительно усмехнулся Никлайс. – Ты вздумал пересечь Бездну и рискнуть своей головой… полистав несколько книг по алхимии? Алхимики десятилетиями, если не целую жизнь, разгадывают смысл этих книг. И не всем удается разгадать.
Он почти жалел этого дурачка. Молодой, опьянен любовью. Мальчишка, верно, вообразил себя Вулфом Гленном или Антором Долом – романтическими героями инисских легенд – и ради своей возлюбленной ринулся навстречу опасности.
– Прошу тебя, доктор Рооз, умоляю, послушай меня! Трюд поняла эти книги. Она, как древние алхимики, уверена, что в мире поддерживается природное равновесие. – Сульярда было уже не унять. – Она верит в твои труды и уверена, что нашла способ применить их к нашему миру. К нашей истории.
«Природное равновесие». Сульярд ссылался на слова с Румелабарской скрижали скрижалей – слова, на столетия околдовавшие алхимиков.
То, что внизу, до́лжно уравновесить тем, что наверху,
и в этом точность вселенной.
Огонь восходит из земли, свет нисходит с неба.
Избыток одного воспламеняет другое,
и в этом угасание вселенной.
– Мальчик, – сквозь зубы процедил Никлайс, – никто в мире не понимает этой злосчастной надписи. Одни догадки да глупые домыслы.
– Я тоже не сразу поверил. Я спорил. Но когда увидел страсть Трюд… – Сульярд крепче сжал пальцы. – Она мне все объяснила. Когда огнедышащие змеи лишились пламени и впали в долгий сон, усилились драконы Востока. Они снова теряют силу – и пробуждается драконье племя. Как ты не понимаешь? Это замкнутый круг.
Никлайс снова взглянул на дрожащего мальчика. Не Сульярд задумал это посольство.
Трюд. Это Трюд. Ее душа, ее разум – вот на какой почве это выросло. Как она стала похожа на своего деда. Убившая его мания живет в крови внучки.
– Оба вы дураки, – хрипло сказал Никлайс.
– Нет.
– Да. – Голос у него треснул. – Зная, что драконы теряют силу, с чего вы вздумали искать у них помощи?
– Потому что они все равно сильнее нас, доктор Рооз. И с ними у нас больше надежды, чем в одиночку. Если есть надежда на победу…
– Сульярд, – совсем тихо проговорил Никлайс, – остановись. Государь не станет этого слушать. Так же как и Сабран.
– Я хотел попытаться. Рыцарь Доблести учит нас возвышать свой голос, когда другие в страхе молчат. – Сульярд помотал головой, стряхивая слезы. – Надежда обманула нас, доктор Рооз?
Никлайс вдруг обессилел. Этого мальчика ждет напрасная смерть вдали от дома. Оставалось одно. Лгать.
– Они в самом деле торгуют с Ментендоном. Может быть, и выслушают. – Никлайс потрепал юношу по вцепившейся в его ладонь грязной руке. – Прости старику его цинизм, Сульярд. Я вижу твою страсть. Я убежден в твоей искренности. Я попрошу аудиенции у государя и представлю ему твое дело.
Сульярд приподнялся на локтях:
– Доктор Рооз… – Голос у него перехватило. – А они тебя не убьют?
– Рискну. Сейкинцы уважают мои познания в анатомии, и живу я здесь на законных основаниях, – сказал Никлайс. – Позволь мне попытаться. Полагаю, в худшем случае меня высмеют.
Слезы наполнили покрасневшие глаза Сульярда.
– Не знаю, как благодарить тебя.
– Я скажу как. – Никлайс сжал ему плечо. – Хотя бы попробуй спасти себя. Когда за тобой придут, расскажи им о женщине на берегу. Поклянись мне, что расскажешь.
Сульярд сглотнул:
– Клянусь. – Он поцеловал Никлайсу руку. – Благослови тебя Святой, доктор Рооз. Тебе уготовано место за его большим столом рядом с рыцарем Доблести.
– Пусть оставит его себе, – буркнул себе под нос Никлайс. Он не мог вообразить худшей пытки, чем веки вечные пировать в кругу бородатых вояк.
Что до Святого, для спасения этого мальчика тому пришлось бы уничтожить плоды своих трудов.
Никлайс услышал шаги часового и отстранился. Сульярд опустился щекой на пол.
– Спасибо тебе, доктор Рооз. Ты дал мне надежду.
– Счастья тебе, Триам Дурак, – тихо проговорил Никлайс и дал вывести себя обратно под дождь.
У ворот ждал другой паланкин. Этот был куда скромнее того, в котором его доставили правителю, и держали его новые носильщики. Одна из их четверки поклонилась.
– Ученый доктор Рооз, – сказала она, – нам приказано вернуть тебя к достойному правителю Хайсана, чтобы ты доложил ему, что сумел узнать. После этого мы доставим тебя в Гинуру.
Никлайс кивнул. Он пропитался усталостью до костей. Правителю он скажет только, что мальчик готов опознать вторую помогавшую ему женщину. И больше вмешиваться не станет.
Залезая в паланкин, Никлайс гадал, увидит ли еще Триама Сульярда. Ради Трюд он наделся, что да.
Ради себя – предпочел бы больше его не видеть.
14
Запад
Герольды разнесли весть о королевской помолвке по Инису, а вскоре после того Обрехт Льевелин сообщил, что готовится к отплытию вместе со свитой, доходившей до восьми сотен человек. Начались приготовления – вихрь дел, какого Эда еще не видела.
