Эда провела стрелой по снегу, придавая ей ледяную твердость, и наложила на тетиву. Йонду у нее на глазах одним метким выстрелом свалила виверну, но здесь был высший западник, а в ее руках теперь не хватало силы до конца натянуть тетиву. Она размякла за годы, когда не делала работы тяжелей вышивания. А без силы и без сидена надежды у нее было мало.
Эда перестала дышать. Она спустила тетиву, и стрела со звонким щелчком помчалась к змею. В последний момент тот сдвинулся, и стрела прошла у самого бока. Мельком Эда отметила, что Кудель в северо-западном уголке сада Солнечных Часов торопит свою подопечную в укрытие Мраморной галереи.
Уже нельзя было отступить к Королевской башне, не показав себя змею. Они попали в ловушку. Если Эда сумеет отвлечь змея, а они не промедлят, может быть, успеют проскользнуть мимо и прорваться к погребам.
Вторая стрела мигом оказалась в ее руках, легла на тетиву. На сей раз Эда нацелила ее в уязвимую часть морды. Стрела ударила в веко левого глаза.
Щель зрачка сузилась, и высший западник развернул к ней голову. Теперь его занимала только Эда.
Она заледенила третью стрелу.
Скорей же, Кудель!
– Змей, – заговорила она на селини, – я – Эдаз дю Зала ак-Нара, из дев Клеолинды. Во мне священное пламя. Оставь в покое этот город, или я увижу твое падение.
Рыцари-телохранители добрались до конца Мраморной галереи. Змей разглядывал Эду зелеными, как ивовый лист, глазами. Она впервые видела у дракона глаза такого цвета.
– Магичка, – ответил ей зверь на том же языке. – Твой огонь иссяк. Безымянный близко.
Его голос скрежетал по дворцу, как мельничный жернов. Эда не дрогнула.
– Спроси Фиридела, иссяк ли мой огонь, – отозвалась она.
Змей зашипел.
Обычно драконье племя легко удавалось отвлечь. Но не этого. Его взгляд метнулся к показавшимся из галереи рыцарям-телохранителям. Их выдал отблеск драконьего пламени на медных пластинах брони.
– Сабран.
Эда похолодела до костей. Змей произнес это имя мягко. Словно окликал знакомую.
Мягкости хватило ненадолго. Оскалив зубы, змей вскинул голову и заговорил на языке драконов. Виверны обрушили сверху огненный дождь, и рыцари-телохранители в ужасе раздались. Половина отступила в галерею, другая бросилась к залу пиршеств. Кудель был среди последних. Как и Маргрет. И бесстрашный рыцарь Гюлс Хит. Эда видела, как он, высоко подняв щит, поддерживает Сабран рукой с мечом. Та скорчилась, обхватив свой живот.
Змей разинул пасть. Мраморная галерея расплавилась в его огненном дыхании, сварив укрывшихся в ней рыцарей.
Эда спустила тетиву. Беспощадная стрела вспорола пространство между девой и змеем.
Она нашла свою цель.
Предсмертный вой оглушил ее. Эда била, как учила ее Йонду, в то место под крылом, где броня была тоньше всего. Кровь хлынула на чешую и запузырилась вокруг ледяного древка.
Один зеленый глаз прожег Эду. Она чувствовала, как впечатывается в этот глаз. В память зверя.
А потом… Взлетая, истекающий кровью, разъяренный, змей взмахнул шипастым хвостом – и преддверие Невидимой башни, уже ослабленное тяжестью Фиридела, рухнуло во двор. А с ним и украшавшие карниз статуи великих королев. Эда успела увидеть, как каменная глыба сбивает Гюлса Хита, и Сабран падает с его рук, а потом обоих скрыло облако пыли.
Тишина, словно мир затаил дыхание. Тишина звенела тайной, которой нельзя высказать вслух.
Эда тенью соскользнула с крыши и побежала, как не бегала никогда в жизни.
Сабран.
Она свернулась, как оброненное птицей перо, рядом с телом рыцаря. Глаза закрыты. Дышит. Едва дышит. Когда Эда подхватила королеву Иниса на руки, по ее рубашке, зажатой между бедрами, уже расплывалась темнота.
Каменная голова Глориан Защитницы смотрела, как ее правнучка истекает кровью.
35
Восток
Учитывая обстоятельства, первая его операция на борту «Погони» – флагмана флота Тигрового Глаза – прошла лучше, чем ожидал Никлайс. Рооза привели к лакустринцу, обожженному бахромчатой светящейся медузой, редко встречавшейся в этих водах. Бедняга вопил от боли, а нога у него выглядела так, словно с нее содрали кожу.
К счастью для Никлайса, Эйзару однажды рассказывал ему, как лечить ожог такой медузы. Никлайс собрал нужные ингредиенты, и, смотрите-ка, пират избавлен от боли, хоть и остался калекой на всю жизнь. В скором времени снова будет грабить и убивать.
Золотая императрица, получив известие, что сейкинцы для возвращения дракона выслали стражу Бурного Моря, приказала своему флоту рассыпаться в разные стороны. «Погоне» предстояло пройти по краю Бездны, выйти в море Инда и выгрузить запретный груз в беззаконном Кавонтае. Восточные драконы боялись Бездны и по возможности обходили ее.
Никлайс дрожал под дождем на выделенных ему для сна трех футах палубы. В полусне он пытался вспомнить, бывало ли ему когда-нибудь хуже, чем сейчас.
Вот так он теперь и будет жить. Лучше бы благодарил судьбу за свой домик на Орисиме. Он вдруг затосковал по просевшему камину с крючком для котелка, по белью, которое оставил проветриться на солнце, по темным стенам и плетеным циновкам. Все это было чужим, но хоть крыша над головой имелась.
Перед ним остановилась пара ног в сапогах. Никлайс свернулся клубком, ожидая нового пинка.
– Тут сам бог разрыдается. Ты бы видел себя сейчас!
Над ним, подбоченившись, стояла переводчица. В шали и перчатках, к бессильной зависти Никлайса. Облако черных волос с мраморными прожилками седины вилось у ее щек тугими кудряшками. Шелковая лента не позволяла им упасть на глаза.
– Вижу, ты еще не просолился, рыжий сморчок, – заметила женщина.
Никлайс захлопал глазами. Она безупречно говорила на его языке. Мало кто, кроме ментцев, владел ментским.
– Не знаю, полезет ли в тебя ужин, но решила все же принести. – Она, улыбаясь до ушей, вручила ему миску. – Золотая императрица велела передать, что ты отныне ее корабельный врач. Должен быть в любое время готов лечить ее моряков.
– Значит, с медузой это была проверка, – мрачно заключил он.
– Боюсь, что так. – Она, склонившись, поцеловала его в щеку. – Я Лая Йидаге. Добро пожаловать на «Погоню».
– Никлайс Рооз. Я хотел бы приветствовать тебя более достойно, милая госпожа. – Он скосился на еду в миске. Рис с кусочками розоватого мяса. – Святой! Это что, сырой угорь?
– Скажи спасибо, что не извивается. Последнему заложнику пришлось откусывать ему голову. Это, понятно, до того, как он сам лишился головы. – Лая втиснулась с ним рядом. – Вылечи еще несколько пиратов – и того гляди получишь вареного. И уголок для сна поуютнее этого.
– Ты же понимаешь, что я их, скорее, прикончу. У меня степень анатома, а врач я никакой.
