Леха усмехнулся.
– Наша дружба поверхностна, потому что ты поверхностен. Ты единственный из моих друзей, с кем я тусил и выпивал. Других интересов у тебя ведь нет. Ладно, удачи. Прощай. – Он отключился.
Я был уничтожен. Кто-то невидимый открыл кран с одиночеством и решил меня утопить. Уровень «воды» подступал к горлу, еще чуть-чуть, и я бы захлебнулся. Мокрое лицо, капли на рубашке, соль на губах. А что там насчет дара? Моя новая теория вроде работала. После флирта Оля с Лехой стали встречаться, возможно, тот флирт изменил их жизнь. А возможно, и нет. Кто-то невидимый плеснул в одиночество щепотку отборной злости, что растворялась, окрашивая все пространство в свои кислотные цвета.
Все к лучшему… Дружба с Лехой никогда не была настоящей. Общение, помноженное на бокалы выпитого пива, смех над затертыми приколами да хохот над тупыми комедиями в кино. Больше и вспомнить нечего. Конечно, бывало, мы делились чем-то друг с другом, открывали душу, так сказать, но если вдуматься в смысл того, что было тогда важным для меня, то и вправду получалось, что я поверхностен до безобразия. Я неустанно жаловался на Юру, родителей, девушек – все мешали строить идеальную жизнь, каждый загонял в тиски рутинного быта, душившего детские мечты о счастье. Леха бубнил про лишний вес, своего никчемного брата, невезуху с девушками, работой, нехваткой времени на «отрыв». Обмен тем, что нас беспокоило, обычно заканчивался в «тошниловке». Стало противно. Все раздражало, начиная от попавшегося под руку блокнота, который я швырнул со злости на пол, кончая своим отражением в зеркале. Беззвучно выругавшись, я схватил телефонную трубку и резкими грубыми движениями начал тыкать по кнопкам. Дмитрий Михайлович будет доволен, что я принял его предложение. Ничего, все образуется – и карьерный рост, и новые друзья тоже появятся, и ночь с Софьей обязательно случится. А еще будут красивые картины, проданные за миллионы… Хорошо, погорячился – картин за миллионы, скорее всего, не будет, но я точно не поверхностный!
После разговора с Дмитрием Михайловичем, который оказался коротким и на редкость воодушевляющим, наступила фаза осмысления и спокойствия. Не сказать, что мне стало лучше или я вдруг уверовал в то, что действую правильно. Скорее наоборот – чувства уныния и сомнения закрались глубоко в душу. Я четко осознавал, что испытывал дискомфорт, а грустные мысли о том, что «я вижу в себе пустоту, потому что и вправду легкомысленный человек», причиняла беспокойство. Однако необходимо было разобраться вначале с даром.
Сосредоточившись на поисках его смысла, я вспомнил самые первые погружения в глубины людских душ. Это случилось еще в скорой по дороге в больницу. Медсестра и врач произвели полное впечатление грешников… Но допустим, я всего лишь увидел события их жизни, которые стали причиной изменений, произошедших с этими людьми. Демонстрация бесчисленных проступков просто сообщала факты, но, быть может, благодаря именно им люди как-то изменились. Но как? Я не знал их ни до увиденных событий, ни после. Круг замыкался. Можно думать, гадать на кофейной гуще или таро, но вряд ли я приближусь хоть на йоту к истинному пониманию смысла своего дара. Чтобы успокоиться, необходимо было найти подтверждения из других источников. Я открыл браузер и набрал вопрос.
Странно, почему раньше узнать «что такое грех» не пришло мне в голову. И только благодаря короткому вопросу Софьи появилось желание во всем разобраться. Начать стоило с того, что «грех» понятие религиозное, но прочно укоренившееся в обиходной речи. То, что было в моей голове «грехом», далеко не всегда совпадало с религиозными определениями, причем не только христианскими, посмотреть в которые сперва было наиболее естественным. Будучи светским человеком, тем не менее я отнес отречение от веры к греху, хотя с точки зрения светского общества в этом не было ничего предосудительного. Определение греха, хоть и было универсальным, не удовлетворило и совсем не успокоило. Самое важное – это смысл, который именно я вкладывал в понятие греха, когда видел прошлые поступки людей. Итак, мой вывод после кропотливого изучения десятка страниц религиозных сайтов состоял в том, что, будучи человеком светским, подчиняющимся морально-этическим нормам, принятым в современном российском обществе, я сам создал в своей голове некий список проступков, которые, объединившись, составили сущность греха. Это было понятие, которое сформировал я сам – я не списал его из энциклопедий и не принял на веру то, о чем говорят религиозные деятели. Понятие греховности, как и святости, возникло в моей голове исключительно благодаря жизненному опыту и опыту других людей, с которыми удалось повстречаться и о которых удалось узнать. Широта взглядов или, наоборот, их узость, да еще уверенность в своей правоте завершили картину, и, как следствие, образ «греха» закостенел, пустил корни и вылился в именно то отношение к людским поступкам, которое я демонстрировал.
Чтобы дойти до всего этого, понадобился целый день. Неожиданно я осознал, что я никогда прежде не сидел вот так за компьютером, глядя в одну точку. Думать, анализировать свои мысли и пытаться создать из них целостное полотно, мазок за мазком, неимоверно трудно, но, как оказалось в конце, приятно.
Радость от проделанной работы заключалась в осознании того, что я остался верен себе. У меня было свое мнение о том, что стоило считать грехом, а что нет, и я не отошел от него, прочитав своды заповедей. С чем– то мое мнение совпало, с чем-то нет, но главное свершилось – я осознал, что имею собственный взгляд на мир и очень дорожу этим взглядом. А еще я ответил себе на вопрос: «То, что я вижу, и в самом деле грехи?» Чтобы получить столь долгожданный ответ, пришлось потратить много умственных усилий, но когда я его получил, то не преминул записать самую суть рассуждений:
Когда я смотрю человеку в глаза, то вижу какой-то поступок. Он может быть совершенно разным, начиная от выхода из бревенчатого скита, заканчивая избиением бомжа-азиата. Раньше каждый из этих поступков я трактовал исходя из собственного мировоззрения, из соображений, что такое хорошо, а что такое плохо. Однако мои выводы оказались слишком поверхностными. Все поступки, свидетелем которых я невольно стал, вырваны из жизни, как фраза из текста. На самом деле любой поступок может быть и хорошим, и плохим, в зависимости от того, что было до него и после. Также я находился под влиянием самых первых видений, которые настроили меня заранее негативно воспринимать всех людей, хотя я и до этого не питал к ним особой любви. Первые впечатления принесли волну ненависти даже к родителям, хотя причин ненавидеть их у меня никогда не было. Я же видел события, которые можно по-разному трактовать. Возможно, это ключевые этапы в жизни людей, но я не уверен. Я не знаю истинный смысл этих видений и почему их вижу. Одно можно сказать наверняка – по каким-то причинам о себе самом мне ничего не известно, и как только произойдет обратное, тайна моего дара будет раскрыта. Но если Софья и вправду бессмертна, то она тоже сможет помочь, используя всю свою мудрость, накопленную веками.
Когда я закончил, часы показывали семь вечера. Самое время позвонить родителям – оба уже точно дома и готовятся ужинать. Я осознал, что мне нет прощения. Целый месяц я общался с отцом по СМС, матери так и не осмелился написать. Настал момент, когда не сделать шаг вперед было бы преступлением против самого себя.
