– Я защищалась, – пролепетала Любора. – Не собиралась я ее трогать. Даже отдала ей прямой приказ убираться.
Альфа прищурился и пытливо глянул в мою сторону. Потом тряхнул головой, будто отгоняя неприятные для него мысли.
– Зачем ты вообще пошла сегодня в лес? – я обрадовалась, что вопрос задан Люборе, а не мне. Сама бы со стыда сгорела, если бы пришлось объяснять. Хотя не факт, что уже в следующую минуту о том же не спросят меня саму.
– Побегать хотела, – она отвела глаза, не выдержав тяжелого взгляда Ярова.
– Правду!
– Пошла за тобой, – вздохнула она и посмотрела глазами побитой собаки.
– Разве я неясно выразился насчет этого? – процедил альфа. – Между нами все кончено. Что в этих словах было непонятного?!
– Я надеялась… Я думала… – лепетала Любора, кусая губы. – Ты уже третью ночь в одиночестве уходил из дома. Значит, эта… – она злобно покосилась на меня, – тебя не удовлетворяла. Вот я и решилась.
Яров пробормотал что-то неразборчивое и раздраженно махнул рукой.
– Иди домой, Любора. И больше не смей приближаться ко мне или моей женщине, пока я сам не разрешу!
Лицо девицы болезненно исказилось, но противиться она не осмелилась. Двинулась обратно, на ходу перекидываясь в волчицу.
А вот теперь моя очередь получать оплеухи, – подумалось обреченно. Я исподлобья смотрела на альфу, готовая в любую секунду ощетиниться иглами. Уж я не стану покорно лепетать, как это делала Любора! Не дождется!
– У тебя кровь, – глухо проговорил он, приближаясь почти вплотную и осторожно касаясь моей щеки. – Больно?
– Терпимо, – буркнула я, не зная, как воспринимать смену его поведения. Только что явно демонстрировал гнев, теперь ведет себя полностью противоположно.
– Ты не представляешь, как мне хотелось вмешаться и перегрызть ей горло, – он с шумом втянул воздух, скользя носом по моей шее. – Она осмелилась напасть на тебя, причинить тебе боль. Ослушалась прямого приказа! Хотя последнее меньшее, что меня заботило в тот момент… Но ты… ты дала ей отпор, девочка. Я дал тебе возможность насладиться твоим триумфом, увидеть, на что ты способна.
– Вообще-то это я первая затеяла драку, – неохотно призналась я, чувствуя, как гнев и азарт пережитой схватки уступают место совсем другим эмоциям. По сравнению с ними даже боль от укусов и царапин потеряла остроту. Да я и осознавала, что благодаря регенерации оборотней от них уже к утру не останется и следа.
– Неужели ты и правда думала, что я могу предпочесть ее тебе? – еле слышно сказал он, осторожно обнимая меня и привлекая к себе.
Он даже не спрашивал о причине драки. Не было необходимости. Прекрасно все понял и так. Осознание того, что Яров понимает меня лучше, чем я сама себе понимаю, пугало все больше.
– Если бы ты только позволила показать, как много для меня значишь… Моя волчица… Моя единственная… – черт, почему все внутри так бешено откликается на каждое слово? А с волчицей происходит и вовсе что-то невероятное. Она с ума сходит, стремясь к его волку. – Твои слова говорят одно, но твои поступки, то, что я чувствую к тебе, дают повод надеяться, что я не обманываю сам себя, что ты и правда…
Он осекся, обхватывая мою голову руками и приникая к губам жадным горячим поцелуем. Его пальцы зарылись в мои волосы, поцелуй становился все более страстным и необузданным. А во мне все откликалось на его дикий, глубинный и мощный призыв. Осознание того, что мое тело вжимается в его, такое же обнаженное и открытое передо мной, пьянило и заставляло все прочее казаться неважным.
Три ночи. Мы не были вместе уже три ночи и мое тело так изголодалось по нему, что буквально молило об удовлетворении. Он словно почувствовал мое состояние и движения стали еще более неистовыми, даже грубыми. Подхватив меня под ягодицы, поднес к ближайшему дереву, прислонил, продолжая покрывать жадными поцелуями мое лицо, шею, плечи, грудь. Мы оба рычали, издавали звуки, мало похожие на человеческие, но сейчас все воспринималось как-то отстраненно, будто издалека. Когда его горячий упругий член, наконец, ворвался внутрь, я завыла от обрушившихся на меня еще более бурных ощущений. Жадно подавалась навстречу, впивалась в его плоть ногтями и зубами.
В какой-то момент он отстранился и выскользнул из моего тела. Я протестующе закричала, глядя на него затуманившимися, полубезумными глазами. Он издал дикий рык и опрокинул меня на землю, заставив встать на четвереньки. Эта поза всегда казалась мне немного унизительной, но сейчас… Сейчас даже хотелось, чтобы он взял меня именно так. Хотелось покориться ему до конца, позволить все, что он захочет. Он обхватил мои ягодицы руками и слегка сжал, томительно медленно провел по ним вверх, обхватывая талию и спину.
– Ну же, сделай уже это! – закричала я, изнывая от нетерпения.
– Скажи, что ты чувствуешь то же, что и я, – будто не слышал он, продолжая гладить мое тело. Слова давались ему тяжело, звучали хрипло. – Скажи, что покоряешься мне по собственной воле. Моя волчица!
Он приник губами к моей сочащейся соками плоти и стал облизывать и слегка покусывать. Я взвыла от дичайшего неистового возбуждения.
– Прошу тебя!
– Скажи мне, волчица! – опалив очередным жарким поцелуем мое женское естество, настаивал он.
– Да, я чувствую это! Покоряюсь тебе! Будь ты проклят! – закричала, яростно подаваясь навстречу его губам и языку.
Послышался рокочущий смех.
– Завтра ночь полнолуния, волчица. Станешь ли ты моей парой и объявишь ли об этом завтра при всех?
Я молчала, чувствуя, как все внутри разрывается от противоречивых чувств. Безумное желание переплеталось с остатками упрямства и протеста.
Почувствовала, как он отстраняется, оставляя меня вот так: униженную, неудовлетворенную, разгоряченную его ласками.
– Почему просто не закончить то, что начал? – выдохнула я, садясь на колени и чуть ли не с ненавистью глядя на него. – Ты ведь тоже этого хочешь! – я красноречиво посмотрела на его напряженное мужское естество.
– Эти мои потребности я могу удовлетворить не только с тобой, – проговорил он спокойно. Его глаза странно сверкали, и я не могла понять, что он чувствует. – От тебя мне нужно не только тело. Хочешь, я просто отпущу тебя сейчас? Позволю уйти.
– А сам пойдешь к этой стерве? – вырвалось у меня яростное. Почему-то сейчас мысль об этом уничтожила значение всего остального. Остались лишь инстинкты. Дикие, необузданные. Он мой, и я никому не желаю его отдавать! И до безумия хочу закончить то, что начали!
Наверное, завтра буду об этом жалеть… Черт!
– Иди ко мне! – проговорила чуть ли не с мольбой.
– Ты станешь моей завтра? По-настоящему моей? Не только телом, но и душой?
Он говорит о тех дурацких обычаях, в которые я не верю? С трудом подавила издевательский смех. Он что и впрямь полагает, что тот их дикий обряд меня остановит, если захочу уйти?!
