Поцелуй становился все настойчивее, а наглые руки уже задирали футболку, проникая под нее.
Я даже не успела понять, когда мы оказались лежащими на каком-то старом покрывале в углу сарая. И на мне уже не было футболки и бюстгальтера, а руки и губы парня творили с моим телом нечто невероятное. И сейчас вообще было плевать на то, что в любую минуту кто-то может войти и увидеть происходящее. Хотелось одного – поскорее освободиться от чудовищного напряжения, тугим комком сгрудившимся в моем женском естестве.
Я жалобно застонала, когда он расстегнул мою ширинку и стал стягивать джинсы вместе с трусиками. Горячие длинные пальцы нетерпеливо скользнули внутрь, где все уже сочилось влагой и пылало.
Мужчина, похоже, тоже слетел с катушек. Может, вначале он собирался только поддразнить и помучить немного – все-таки у оборотней законы гостеприимства святое, а мы с отцом у них в гостях – но сейчас я явственно ощущала его возбуждение. Сильное, мощное, дикое!
Я отдалась бы ему прямо там, позабыв напрочь о своих принципах не связываться с оборотнями, как жалкая самка сильному самцу, если бы снаружи не послышался встревоженный голос отца:
– Венда, ты где? Венда!
Меня словно холодным душем окатило, мигом погасив разгоревшееся безумие. Парень тоже замер, продолжая пригвождать к полу своим сильным телом. Потом издал совсем уж невменяемый утробный рык, больше напоминающий звериный, и отпрянул. Поднявшись на ноги и избегая смотреть на меня, глухо выдавил:
– Мы что-то заигрались с тобой. Одевайся и уходи.
Ко мне вернулась прежняя злость. Нет, я и сама хотела того же – убраться отсюда как можно быстрее! Но его слова, прозвучавшие приказом, вызвали протест.
– Ублюдок! Ты чуть не изнасиловал меня!
Некоторое время царила тишина, он словно переваривал услышанное, пока я лихорадочно приводила одежду в порядок. Потом с губ мужчины сорвалось язвительное:
– Насчет изнасилования еще большой вопрос. Да ты тут прямо истекала вся передо мной! Что ж, детка, раз ты такая горячая штучка, можешь прийти снова. Уже без папочки. И мы довершим начатое.
– Да я скорее с пожирателем плоти* (*примечание – пожиратели плоти – почти полностью истребленная во время Великих войн, агрессивная раса. Некоторые ее представители все еще обитают среди людей, но скрывают свою принадлежность к этому виду) лягу, чем с тобой! – кипя от нарастающего гнева, выпалила я.
Гнев лишь усилился, когда оборотень в ответ расхохотался и, больше не глядя на меня, двинулся прочь из сарая. Я вышла лишь через несколько минут, когда смогла немного обуздать целый шквал эмоций, бурлящих внутри.
Непонятно, что увидел на моем лице отец, ищущий меня во дворе вместе с женой альфы, но его взгляд стал встревоженным.
– Венда, что-то случилось?
– Ничего. Мы можем уехать отсюда? Прямо сейчас? – процедила я, подходя к нему и стараясь говорить тихо, чтобы жена альфы не услышала.
– Сначала мы должны принять угощение за столом хозяина, – возразил отец. – Так тут принято, дорогая. Иначе мы обидим этих людей.
– Они не люди! – вырвалось у меня едкое.
– Эй, ты чего?
– Ничего, – буркнула я, отворачиваясь, чтобы скрыть выражение лица. – Долго нам придется торчать здесь еще?
– Хотя бы час, – отец обнял за талию и двинулся к двери, у которой уже ждала хозяйка.
На меня она опять взглянула неодобрительно, что только усугубило положение. Я все сильнее убеждалась, что правильно сделала, что отказалась от своей волчьей половины. Оборотни – сволочи, а их обычаи дурацкие я соблюдать не собираюсь! Никогда в жизни! Сегодня последний раз, когда посетила одно из их поселений. Ради отца сейчас, конечно, смирю себя и выдержу этот час, но выводы свои уже сделала.
Но если думала, что выдержать будет по силам, то глубоко заблуждалась. Когда мы вошли в кухню, где за широким дубовым столом уже собрались все приглашенные, пол начал стремительно уходить из-под ног. На почетном месте, напротив самого альфы, сидел тот самый темноволосый мерзавец, что только что едва не взял меня в сарае. И смотрел он с особым лукаво-многозначительным выражением, от которого у меня горели от стыда даже уши.
Отец представил меня всем присутствующим, а затем коротко назвал имена собравшихся. Альфа гостеприимно предложил нам занять места за столом, а в моей голове набатом продолжало звучать одно лишь из названных имен. Видан Яров. Этот ублюдок – сын альфы, будущий глава клана. Теперь понятно, откуда такое непрошибаемое самомнение и стремление показать, что он один принимает решения, не считаясь ни с чьими иными.
Когда же в разговоре за столом зашла речь о том, что я тоже оборотень, но принимаю ликапин, захотелось бежать отсюда сломя голову. Таким странным хищным взглядом Видан Яров на меня посмотрел. И то, что я не могла разгадать значения его взгляда, пугало особенно сильно. Я тогда еле дождалась окончания трапезы и момента, когда отец велел собираться домой. Окончательно выбило из колеи то, что Видан вызвался нас проводить до границы территории клана. Помня о том, что он считал отца предателем, ожидала какого-нибудь подвоха. Но, к моему удивлению, они общались вполне миролюбиво. Но на меня саму Видан Яров бросал такие взгляды, что становилось все больше не по себе. Присутствие отца – единственное, что позволило тогда сохранить хоть какое-то самообладание и не броситься бежать от Видана опрометью. Лишь бы поскорее покончить с его выбивающим из колеи обществом. Я не сомневалась, что он вызвался нас проводить только с одной целью – еще больше унизить меня и вывести из себя. Отвратительный, беспринципный и самодовольный тип!
И после того, как его отца убили в стычке с другим звериным кланом, все стало только хуже. О буйном нраве и жестком характере нового альфы клана Яровых чуть ли не легенды среди оборотней слагали. Он стал альфой в двадцать четыре года – столько же, сколько мне сейчас. Но доказал, что возраст никак не сказывается на умении руководить стаей. Положение клана после его назначения только упрочилось. Хотя я втайне мечтала, чтобы этому мерзавцу кто-то так вставил палки в колеса, чтобы спеси поубавилось.
Глава 3
Мельком глянув на указатель, мимо которого проезжала, я стиснула зубы. Через десять километров будет въезд на территорию клана Ярова. Нужно морально подготовиться и ничем не выдать настоящих эмоций. Глубокой антипатии, какую питаю как к стае, так и к ее вожаку. Впрочем, судя по нашей второй и, как я надеялась, последней встрече, его отношение ко мне тоже трудно назвать теплым.
Это произошло, когда Видан Яров занял место альфы после смерти Миробора. А к тому времени мой отец уже год как умер. И все дела «Северных просторов» приходилось решать мне. Тогда еще я не наняла Дмитрия, а других толковых исполнителей, кто мог справиться со щекотливыми вопросами, не было. Пришлось, скрепя сердце, ехать в поселение снова. Хотя я зарекалась никогда этого не делать и до того момента стойко сдерживала данное себе обещание. Но выбора не было – нужно заключить контракт с новым альфой, чтобы он остался действительным.
