Алиса не посмела ослушаться. Она залезла в постель, накрылась одеялом с головой. Ее всю трясло от нервов и сдерживаемых рыданий. Остаток ночи она прислушивалась к голосам и шорохам. Рано утром, справившись с дребезжанием в голосе, позвонила Мише. Наговорила какой-то ерунды о работе, угрозе увольнения, срочном возвращении в Москву. Симонов пытался расспросить, но она только твердила, что нужно срочно ехать. Он забрал ее еще до общего подъема. Не прощаясь с хозяевами, Алиса сбежала.
Глава 18. На распутье
Глеб стоял на кухне с чашкой кофе, у окна. Смотрел, как уезжает Алиса. Он тоже не спал всю ночь. Измученный руганью с отцом, выжатый морально, Глеб не смог заставить организм отключиться для перезагрузки. Пытался снова и снова. Лежал в кровати, хлопал глазами, вспоминая злой шёпот отца, упреки и обвинения, которые он заслужил. Под утро веки, наконец, налились свинцом, но сладкий сон спугнула вибрация смски. Мишка сообщал, что возникли срочные дела, и они с Алисой уедут назад в Москву рано утром. Извинялся. Просил кланяться Насте и отцу.
Сжимая в кулаке телефон, Глеб вылез из постели, оделся и пошел варить кофе. Едва приложился к чашке, услышал, как заскрипели шины. Обернулся, чтобы увидеть, как Алиса садится в автомобиль, целует Мишу в губы. Геллер сжал чашку изо всех сил, провожая взглядом их общую машину.
Глеб прошел к выходу, надел кроссовки, снял майку, взял с полки свои беговые очки, вышел во двор, повернулся к трассе, пошел быстрым шагом, разминаясь по дороге, потом и побежал. Не считал километры, круги, минуты. Просто отбивал ногами ритм, наслаждаясь еще прохладным воздухом раннего утра. Солнце начало припекать. Глеб сделал небольшой перерыв, попил воды, а потом снова побежал. Ушел с трассы только тогда, когда инструкторы начали готовить препятствия для забега.
Геллер собирался пробежаться до шоссе и обратно, но в животе заурчало, голову повело от усталости, начало подташнивать. Приняв душ на улице, возле бассейна, Глеб пошел в спальню. Прямо там развел себе протеин, выхлебал, упал на кровать и отключился. Проснулся поздно вечером, сходил на кухню, поел, снова свалился в кровать. Сон не шел. На удачу набрал номер приятеля, который с давних пор занимался машинами. Тот велел пригонять Токаревскую тачку прямо сейчас. Радуясь, что нашлось дело вне базы, Глеб отправился в гараж. По дороге встретил отца.
— Ты далеко? — окликнул его Саша.
— «Дракона» в сервис отгоню.
— Ммм… — неоднозначно протянул старший Геллер, но не остановил.
Глеб был благодарен ему за это мычание и отсутствие вопросов об отъезде Миши и Алисы. Собственно, он не дал отцу шансов продолжить разговор. Они достаточно наговорили друг другу. Прыгнув в машину, Глеб хлопнул дверью и уехал. Возвращался из автосервиса уже ночью. Спать не хотелось, пошел в зал. Там осталась малая часть оборудования. Почти все перенесли на летнюю площадку. Но Глебу хватило штанги, турника и коробки. Отбой опять наступил ближе к утру. Режим сместился ко всем чертям, но так было даже лучше.
Глеб теперь спал до обеда, днем был на трассе, к вечеру проводил тренировку, потом бегал, перехватывал что-то на кухне, ехал в город. Тусовался с приятелями, заглядывал к маме или к Лешке, даже навестил родителей Насти, у которых гостил Макс. Возвращался на базу ночью, занимался, пока хватало сил.
В середине недели позвонил Миша.
— Глеб, тебя же уволили, — выдал он без приветствий и церемоний.
Симонов, видимо, вышел из отпуска и узнал новости.
— Я в курсе, — буркнул Геллер.
— Слушай, так как же?
— Хрен знает. Никак, наверное.
— Ты возвращаться собираешься?
— А ты по мне уже скучаешь? — не сдержался Глеб.
— Пффф, можешь у бати оставаться. Нам и без тебя весело. Даже очень.
Геллера тут же передернуло.
«Нам».
Он сразу понял, что Алиса живет с Мишей, пока нет соседа. Она целует его, она спит с ним, она сделала выбор. Собственно, о том выборе Лиса ему доложила аккурат наутро после секса, но Глеб все время на что-то надеялся. Зря.
— Я приеду… — начал он и осекся, — Приеду, когда приеду, Михалыч.
— Все понятно, — хохотнул Симонов.
— Старик, я спешу, — Глеб больше не мог говорить с ним, — Пока.
Он даже не дослушал Мишкино пока в ответ, сбросил звонок. Внезапно захотелось на самом деле не возвращаться в Москву. Отличная мысль. Выход. Оставить Алису и Симонова в покое, не лезть больше в их отношения. Мишка действительно отличный парень. Лиса с самого начала хотела такого: спокойного, верного, надежного. Глеб не прошел этот кастинг. Он вообще не очень котировался по меркам Мироновой. Разве что в койке всегда набирал высшие баллы.
Но невозможно выиграть Кроссфит-Игры, если ты только быстро бегаешь или хорош только в тяжелой атлетике. На других дисциплинах завалишься. Вскроются слабые места, съедешь в конец таблицы и больше не увидишь пьедестал.
Поэтому, если плохо плаваешь и хорошо приседаешь — забудь о штанге на плечах. Плавай! Улучшай этот навык, не долби чертов присед, а ныряй в воду. Твой присед останется на уровне, никуда не денется, а плавать будешь лучше. Не лучше всех, а лучше себя прежнего, который ненавидел воду. Нужно потерпеть, а потом ты станешь лучше.
В этот момент Глеб решил, что хочет стать лучше. Даже не для Алисы. Для себя. Потому что Алиса вряд ли оценит эти перемены. Она решила. И Глеб не мог ее судить за это. Но все равно злился. Больше на себя за то, что превратил Лисичку в трусливого зайца. Она не прыгнула бы теперь с вышки. Не хватило бы духу. Предпочла обойти препятствие, уговорив себя, что это комфортнее и безопаснее.
Все это было логично и правильно. Они — там, вместе. Он здесь — один. Но в душе все равно что-то трепыхалось, едва Глеб вспоминал, как она целовала его, как обреченно нежно ответила на его «люблю» — я тебя тоже.
Прошла неделя. Вечером в пятницу позвонил приятель-механик, звал забирать «дракона». Глеб хотел бы поехать к Токареву, уверенный, что субботним вечером встретит там и братьев Бирюковых, но не было желания пересекаться там с отцом. Он избегал его, старался не попадаться на глаза. Это оказалось несложно из-за кривого режима.
Но Глеб чувствовал, что грядет час, когда отец усадит его на стул и потребует объяснений. Это пугало даже больше, чем момент, когда Саша застал их на кухне. Да, он орал. Шепотом, потому что была ночь. Он обвинял, и Глеб кивал на все, а потом дерзил и огрызался, защищаясь. Но он слишком хорошо знал своего отца. Саша не сможет оставить все, как есть, он будет докапываться до сути, которую Глеб сам еще не решался вытащить на свет божий.
Поэтому он трусливо прикрывался людьми, не оставаясь наедине с отцом, тренировался ночью, ел в городе, у матери или в компании. Но отец все равно нашел время и место для разговора. Ночью. Глеб отрабатывал рывок, пытаясь взять больше, чем обычно. Глазам не поверил, увидев отца в дверях.
