— Не те вопросы ты задаешь.
— Вообще не соображаю сейчас.
Чистая правда. Я потянулась в карман за сигаретой. Это извращение, конечно, но после пробежки всегда курю. А такая новость заставляет делать это и в процессе.
— Короче, вы едете целой командой, но ты именно с Федей.
Меня тряхнуло от «Феди». Даже дымом поперхнулась, закашлялась.
— Куришь? Понимаю. Присядь. Там будет Мэйсон. Федька собирается брать интервью.
— А?
— Ага. Вы же знакомы, — Кир, сделал паузу, чтобы я переварила, — Классно я все устроил, да?
— А?
— Сонь?
— Кир…
Кто меня тянул за язык? Зачем показала по пьяни фотку? Только ему. Больше никто не знал, что я в детстве целовалась с Крисом Мэйсоном.
— На черта ты лезешь в мою жизнь?
— Когда созреешь до спасибо, перезвони, — он повесил трубку.
Я доползла до дома, выпив по дороге кофе. В голове был какой-то сумбур. Кир не бросает слов на ветер. Сегодня не первое апреля.
Порывшись в старых фотографиях, я нашла снимок из Гааги. Улыбка сама растеклась по лицу. Такой молоденький, смешной. Улыбается. Мне. Воображение услужливо начало закидывать картинками нашей будущей встречи. Ноги стали ватными.
А если он меня не узнает? Я же свихнусь. А если узнает, то…
Воображение выключилось. Зато включился разум, который подсказал пересмотреть все фильмы с Крисом до отъезда. А еще, где мобильный?
— Киря, спасибо.
— То-то же, — он не злился, знал, что я туго соображаю, — Между прочим — это подарок на день рождения.
— Черт, а я хотела большие рога на стену.
Кир засмеялся:
— На Новый Год — обязательно подарю.
Вот зараза! Ведь подарит.
Дневник Сони
13.05.2011
Ему сегодня двадцать пять. А мне через неделю двадцать три. Он мой подарок. Сам того не знает. Конечно, он меня не вспомнит. Мне это и не нужно. Хотя, конечно, нужно, но необязательно.
И вообще, я еду в Канны! Фантастика.
Боже, рифмуется в голове. Это плохо. Последний раз писала стихи Киру. А эти кому? Кристоферу? Себе?
Как сказать? Как крикнуть? Как запеть?
Чтобы выслушать остались силы…
Как терять? Как плакать? Как терпеть?
Капли града сердце раздробили.
Убежать Вернуться! Не успеть!
Шифер с крыши сбросили умело.
Не желать! Не видеть! Не уметь!
Чудо наступить не захотело
Продолжать… Простить… Не умереть…
Почему январь не для июля?
Передать… Воскреснуть… Улететь…
В море пены радости тонули.
Забывать. Не верить. Не любить.
Смог висит над тусклою Москвою.
Помнить. Верить. Отблагодарить.
Сказки былями становятся? Порою.
Глава 2. Милый друг
Соня
— Соня, я все понимаю, но выключи телефон, — выдал мне Бондарчук у двери номера.
Я кивнула, прочитав очередную смс, нажала на красную кнопку. Вчера был премьерный показ нашумевшей экранизации «Джейн Эйр», а сегодня интервью. Мы уже посетили ведущих актрис, пообщались с режиссером. Мэйсона оставили напоследок. Дверь распахнулась, нас пригласили войти. Федор Сергеевич прошел в номер первый, за ним операторы, я в хвосте. Стандартно.
Крис сидел на диване, изображая дружелюбие и позитив. Какие мы у него сегодня по счету? Сорок пятые? Бедняга. Он не смотрел на меня. Только на Федора. А я таращилась во все глаза.
Восемь лет. Даже тотальная подготовка, в виде просмотра его фильмов, не помогла. Мне нравился мальчишка с бардаком в волосах и мыслях. А сейчас передо мной молодой мужчина, который знает, чего хочет от жизни. Который в свои двадцать пять — кумир миллионов.
А я… С боку бантик. Принеси-подай. Спасибо, Кирюша, отличный подарок. Сегодня весь вечер буду заниматься самобичеванием. Отличный день рожденья, мать твою.
Федор без слов протянул руку, я вытащила из папки листок с дополнительными вопросами, отдала ему, нечаянно взглянула на Кристофера. Он смотрел прямо на меня, сдвинув брови. Но как только я отступила обратно к камере, Крис моментально перевел взгляд обратно на Бондарчука.
Не узнал.
Неудивительно.
Я толком не вслушивалась в разговор. Просто впитывала его голос, даже впала в какой-то ступор, слушая приятный баритон. Меня потряхивало, когда он замолкал, думая над вопросом. А потом начинал отвечать со слов:
— Я думаю…
Пришлось прикусить язык, чтобы не крикнуть, как на заседании комитета: «Протест. "Я" нельзя употреблять».
Федор поднялся с кресла, отдал мне бумаги.
— Все на сегодня. Отдыхай.
— Но… Как это все? — я знала расписание следующих интервью. Сейчас перерыв. А потом еще куча работы.
Кристофер тоже поднялся, отошел к окну, закурил. Операторы, собирали оборудование.
— Сонь, у тебя же днюха, погуляй, на пляж сходи. Я не зверь, — небрежно проговорил Бондарчук и вышел.
Такая милость от начальства не могла не радовать.
Я качнулась на каблуках, вглянула на дверь. Уходить совсем не хотелось. Широкая спина Криса манила меня. Запах дыма, что не улетал в окно, защекотал горло. Прдевкушение зашкаливало, гоняя кровь по моему телу с бешеной скорость. В висках оглушительно стучал пульс. Руки затряслись. Но я собрала в кулак всю свою смелость.
Эх. Да какого черта! Подошла.
— Эммм. Кристофер, — он обернулся ко мне, вежливо выдыхая дым в сторону, — А можно автограф?
Боже, что с моим английским? И голос дребезжит как флегма.
— Да, конечно, — затушил сигарету, протянул руку.
Я вытащила ту самую фотографию, отдала ему вместе с папкой и ручкой. Он взглянул на фото. Уголок губ медленно пополз вверх. Крис перевел глаза на меня, потом посмотрел на оператора, который вытаскивал камеру и штатив.
— Сонь, догоняй — крикнул мне коллега.
— Ага, сейчас иду.
Дверь закрылась.
— Софи? Это, правда, ты?
Сердце сделало кульбит.
— Да, — просто ответила я.
Он запустил руку в волосы, выдавая этим растерянность, и вдруг начал хохотать. Так заразительно, что я заулыбалась в ответ.
— У меня тушь потекла? Чего ты смеешься?
— Слава богу. Это ты! Я уж думал, паранойя накрыла, — он сделал шаг вперед, раскрыв руки.
