В эту смену я почти не видела лиц клиентов, общалась, как робот, но замечала каждый взгляд, брошенный на меня другими официантками, слышала каждый смешок в свой адрес.
Кирилл не приехал. Не позвонил. Не написал.
Уже ложась спать, я сбросила ему треклятую ссылку на фото. Усталость была милосердна. Я заснул, едва коснулась головой подушки, не проронив ни одной слезинки.
Понедельник не стер с лица Гали и Насти самодовольных ухмылок. Они продолжали коситься, словно ждали, что я разревусь прямо в зале. А еще то и дело посматривали на дверь. Ждали Нечаева, очевидно.
Кир не разочаровал их. Он приехал с коллегами и весь обед обсуждал дела. Я изображая невозмутимости и дружелюбие, как всегда, крутилась с подносом, подавала еду. Мы встретились взглядами лишь однажды, и я едва не уронила тарелку. В глазах Кирилла не было ни капли тепла, к которому я успела привыкнуть. Он смотрел на меня, как… как Нечаев. Тот Нечаев, которого мне пришлось впервые обслуживать.
Начало конца.
Я тут же поняла, что не дождусь никаких оправданий или объяснений. Скорее всего, он уйдет с коллегами, не моргнув глазом.
Но я ошиблась. Кирилл задержался. Я пришла в вип за посудой. Он стоял у окна. Даже прямая спина и руки в карманах кричали о его холодности. Кир обернулся. Его лицо — каменная маска. Ни одной эмоции. Словно он отключил их, дернув какой-то тумблер.
— Сообщение от тебя вчера ночью, — проговорил он голосом робота. — Что это было?
— Это была твоя командировка, похоже, — едко отвечала я, не глядя на него, собирая посуду на поднос.
Кирилл молча смотрел, как я составляю тарелки стопочкой и чашки одну в другую.
— Если тебя это так волнует, я не спал с ней, — выдал он спустя минуту, когда я почти закончила.
— Что ж так? — отозвалась я, не в силах сдержать сарказм.
Кирилл подошел, забрал у меня поднос, поставил на стол.
— Не заставляй меня оправдываться.
— Я не заставляю. Хотя сильнее дамы со стертой помадой, меня волнует, что ты мне наврал. Но я не заставляю оправдываться, Кир.
— Ася…
Он взял меня за руку, но тут же выдернула ее.
— Зайчишка…
Кир снова коснулся моих пальцев своими и теперь уже не позволил так быстро от них избавиться. Он потянул меня к себе, и я поддалась его силе. Уткнувшись носом в пиджак Кирилла, я словно со стороны слышала его голос.
— Просто вечеринка, Ась. Я выступал инвестором и должен был…
— Не оправдывайся, — всхлипнула я, отодвигаясь. — Если должен — значит должен. Твои дела. Я не лезу.
Кир приподнял бровь.
— То есть, все нормально?
Ага. Просто супер все. А вслух сказала:
— Да. Нормально.
— Хорошо, что ты понимаешь.
Он поцеловал меня в лоб. Как покойника. Собственно, я и не чувствовала себя особенно живой. Кирилл ушел, не сказав больше ни слова. Мы оба сделали вид, что все в порядке, хотя это было не так. Зачем? Не знаю.
Я не хотела закатывать скандал и слушать его упреки. Мол веду себя как ребенок, истеричный подросток. Он хотел зрелую позицию? Ну и получил. А мне без разницы, потому что… А какая, собственно, разница? Я уже сказала, что люблю его. Именно это было ошибкой. Видимо, за эти слова я теперь буду расплачиваться.
Но у нас все нормально, да.
Встречи опять свелись к обедам в випе, а разговоры крутились вокруг еды и напитков. Я не звонила. Он — тоже.
— Все нормально? — спрашивал Кирилл каждый раз после обеда.
— Да. Нормально, — отвечала я на автомате.
Мы не спим, не целуемся, не разговариваем, не видимся вне ресторана. Нормальные, взрослые отношения.
В следующее воскресенье я не работаю, но это не мешает Гале отправить мне новую ссылку.
Тот же клуб. Открытие прошло успешно, но нужно поддерживать интерес в соцсетях. Сейчас все так делают. На новых фото снова Кирилл с дамой. С другой. Его руки на ее талии. Она держится за его ремень. Смеется, стерва.
В понедельник впервые замечаю, что Нечаев плохо выглядит. Глаза тусклые, цвет лица какой-то серый, зевает и трет рукой щеку. Ну а что он хотел? Даже я после бессонных выходных выгляжу паршивенько, а мне двадцать, а не тридцать четыре.
Галя балует меня очередными фото уже в четверг утром. Похоже, клубный фотограф отрабатывает свои деньги. Во всяком случае, фото выкладывает оперативно. Нечаев приезжает обедать, и от него пахнет алкоголем. Одежда несвежая, и я понимаю, что он в этой же рубашке был в клубе.
Кажется, Кирилл еще пьян, потому что он зажимает меня в уголок випа и пытается целовать. От него пахнет табаком и… Шанелью. Ненавижу эти духи. Мама пыталась всю жизнь доказать, что это классика, но меня от них буквально тошнило. Вот и сейчас. Но сильнее мутит от образа очередной его подружки. Очевидно, она курила и тёрлась об него. Это если опять верить, что Нечаев с ней не спал.
— Пусти, — вырываюсь я, отворачиваясь от его поцелуев.
На этот раз Кир не оправдывается, не злится, не корчит из себя важность и холодность. Он лихорадочно сжимает то мои плечи, то бедра, водит руками, как слепой, тыкается губами, куда может достать и повторяет, как помешанный:
— Прости меня. Прости, зайца. Прости.
— Хватит, Кир. Прекрати. Перестань, — скулю я, вырываясь, но при этом испытываю невероятный кайф от его прикосновений, извинений, хоть какого-то проявления чувств ко мне.
За это стыдно, но я не могу ничего поделать. Мне нравится, что он оттаял. Пусть и с другой, но словно для меня.
И я тоже не выдерживаю, начинаю говорить:
— За что ты со мной так? Что я тебе сделала?
Слезы голосе, но я не реву… пока.
— Прости, зайчишка. Прости, прости, прости, — повторяет он, как заведенный. — Я не знаю. Я с ума схожу.
— Это из-за того, что я сказала? Что люблю тебя? Да?
Кир замирает на миг. Он смотрит на меня, и я вижу, как с его лица стираются эмоции, а губы кривятся.
— Мы не будем об этом говорить, — отрезает он, сжимая мои плечи почти до боли.
Я смеюсь.
— Мы не будем говорить об Алле, об Алене, о том, что я люблю тебя, о твоих бабах и ночных подвигах. Конечно, Кир. Без проблем.
Я вырываюсь, наконец, и убегаю, даже не убрав стол.
Всю следующую неделю Нечаев ведет себя, как хороший мальчик. Он пытается быть милым, снова звонит, извиняется бесконечное число раз, зовет к себе или хотя бы встретиться, присылает мне охапку роз домой и в ресторан на всякий случай. Я отказываюсь от встреч, но цветы принимаю. Галя не беспокоит меня сообщениями более, и я к своему ужасу слишком быстро начинаю скучать и перестаю злиться.
