Как бы то ни было, напрашивается такой вывод: доведя шаха до гибели, монголы лишь придавили хорезмскую змею, но не убили; будут новые битвы, будут новые сотни тысяч смертей, прежде чем Чингисхан объявит о том, что война закончилась.
Глава 11
Разорение Хорезма
Пока Джэбэ и Субэдэй загоняли, как зайца, обреченного шаха, Чингисхан, ничего не зная о стремительном развитии событий, избрал очередной целью Хорезм, сердцевину владений Мухаммеда. Самарканд и Бухара недавно дополнили зачаточную империю шаха, а Хорезм — район дельты Амударьи между Аральским морем на севере, пустыней Кызылкум на востоке, пустыней Каракумы на юге и плато Устюрт на западе (перекресток современных республик Узбекистан, Казахстан и Туркменистан) — был ее основной и центральной частью. Население этого региона проявляло необычайную верность Мухаммеду и его семье и одновременно было опорой могущества его матери
[1461].
Настроившись на то, чтобы приучить сыновей к битвам и кровопролитию в различных кампаниях, Чингисхан решил осенью 1220 года не участвовать в реальных сражениях и послал на север Джучи, пообещав, что Хорезм станет частью его улуса. Он пребывал в Карши (Насаф) с главной ставкой в оазисе Нахшеб, переместившись немного выше к Сали-Сараю зимой 1220/21 года. Всегда склонный к тому, чтобы прощать фаворита, он сделал вид, что забыл о неповиновении и мародерстве Тохучара, отменил разжалование в рядовые и снова назначил командующим. На этот раз ему поручалось не допустить, чтобы вражеские войска могли бежать на юг из Хорезма в Хорасан
[1462]. Но задача взять Хорезм и его столицу Гургандж возлагалась на Джучи.
Для начала Чингисхан выслал вперед некоего Тайнал-нойона с 20-тысячным войском, дав задание на пути в Гургандж захватить город Хиву. Это войско добилось больших успехов, нежели главная армия Джучи, следовавшая за ним. В начале декабря 1220 года монголы взяли город после семидневной кровопролитной осады и жестоких уличных боев
[1463]. Затем монголы проскакали около ста миль на северо-запад от Хивы к Гурганджу и почти довершили кампанию еще до прибытия Джучи. Применив один из своих излюбленных трюков, они выслали небольшой отряд всадников отогнать стадо коров от ворот города; хорезмийцы, естественно, не удержались от соблазна атаковать немногочисленную конницу. Монголы увели преследователей подальше от города, изобразив паническое бегство, в засаду. Завязавшаяся битва длилась с утра до полудня и закончилась, конечно, победой монголов. Преследователи повернули обратно и вошли в город через боковые ворота. Монголы пытались занять предместья, но, не имея численного превосходства, отступили.
Через два дня появился Джучи с главной армией
[1464]. Он хотел уберечь город и провинцию от разрушения, поскольку уже включил их в свой улус. Однако его послание, в котором он разъяснял свои намерения и рекомендовал мирно повиноваться, было возвращено с оскорбительными комментариями
[1465].
Гургандж был необыкновенно богат и красив; его благолепие с энтузиазмом описывал арабский географ и биограф Якут (Йакут) аль-Хамави (1179–1229). Город богател благодаря многим факторам: стратегическому местоположению на караванных путях, бойкой торговле рабами, процветающему сельскому хозяйству (здесь было настоящее изобилие фруктов, винограда, меда, сабзы, кунжута, лесного ореха, хлопковых и зерновых полей), многообразному ремесленничеству (изготовлялись колчаны, стрелы, мечи, кирасы и другие виды вооружения), торговле янтарем, соколами, коврами, парчой из шелка и хлопка, русскими мехами (соболь, куница, лиса, белка, горностай, ласка), а также местными шкурами и кожами — лошадей, коз, диких ослов
[1466]. Помимо личной преданности семье Мухаммеда, у аборигенов имелись и другие основания для того, чтобы отстаивать свои дома и земли с оружием в руках. А для монголов город, пожалуй, был наиболее трудным для штурма: все подступы к нему были заполнены вонючими низинами и болотами — одно из последствий того, что Амударья, прежде впадавшая в Каспийское море, к наступлению XIII века переориентировалась на Арал
[1467]. Монголам предстояло не только преодолевать немалые пространства грязи и болотной хляби, но и решать проблему обеспеченности метательными снарядами: окрестный ландшафт был лишен крупных камней или валунов. Им пришлось срубать тутовые деревья и выпиливать «кругляки» для катапульт. Но это было лишь временное решение. Деревянные метательные снаряды оказались малоэффективными для пробивания толстых и массивных стен Гурганджа, и Джучи должен был наладить доставку настоящих камней из других и неблизких местностей
[1468].
Джучи объехал на коне вокруг стены, отмечая характерные особенности ее построения и изъяны в обороне. Он уже получил доклад разведки о моральной обстановке в городе. Эндемическая фракционность, присущая Хорезмской империи, и здесь могла оказаться полезной для монголов. Тимур-мелик, совершивший дерзкий побег, пришел в Гургандж и пытался сплотить соотечественников, но очень скоро понял тщетность своих усилий и бессмысленность борьбы против интриганства в высшем военном командовании
[1469]. После смерти шаха в январе 1221 года Джелал ад-Дин со своими сторонниками перебрался через Каспий на полуостров Мангышлак и тоже пошел на восток в Гургандж. Его, как и Тимур-мелика, встревожила острейшая и безрассудная раздробленность в столице. И ему тоже немного времени понадобилось для того, чтобы увидеть пагубное влияние клики, сгруппировавшейся вокруг бывшего кронпринца Узлак-шаха и состоявшей из эмиров с севера, люто ненавидевших Джелала. После того как Узлак-хан и его клика попытались убить его и почти преуспели в этом, если бы ему вовремя не сообщили о заговоре, он решил расстаться с Гурганджем и отправился на восток через пустыню Каракумы
[1470]. После его отъезда в столице наступило некоторое отрезвление, противоборствующие клики образумились, объединились и избрали султаном генерала по имени Хумар-тегин.
